Разрушительница пирамид - [27]

– А что вы взяли?

– Так откуда ж мне знать?! – рявкнула она. – Я сроду чужого не брала, лишнего рубля… Олег вон иногда скажет: «Возьмите сдачу себе», а я все, до последней копейки… Это что ж творится, Ева! Откуда бандит этот взялся? И что мне теперь делать? В полицию боязно, хотя внучку я уже к племяннику услала. Пусть у них поживет…

– Это правильно.

– Правильно-то правильно, но возвращать мне нечего, если я ничего не брала. Вдруг он завтра снова явится?

– Может, вам вместе с внучкой у племянника пожить?

– А ты? Тебе никто не грозил? Я ведь что подумала: не иначе это Олег его подослал или из родни их кто.

«Неожиданно», – решила я, а вслух спросила:

– Почему вы так подумали?

– Так ведь ограбили их, видать, они считают, мы к этому причастны. Помогли, то есть грабителям и убийцам. И теперь добро назад требуют. Запугивают.

– По-моему, это маловероятно, – кашлянув, сказала я. – Как-то не похоже на Олега. Да и о своих подозрениях логичнее сообщить в полицию, а уж они разберутся, причастны мы или нет. – В этом месте я постучала по дереву, мысленно произнеся «не дай бог».

– Тогда я вовсе ничего не понимаю, – вздохнула Светлана. – Кому чего возвращать-то?

– Не знаю.

– Значит, тебе не грозили?

Я собралась ответить правду, но вдруг сказала.

– Нет. – Вранье далось на удивление легко.

– Ой, горе горькое…

– Хотите, я в полицию позвоню? И расскажу, что с вами произошло?

– Не сделать бы хуже… Пожалуй, я тоже к племяннику поеду. На всякий случай. Ну ты подумай, у него и мобильный мой есть, и адрес…

Она продолжала говорить, а я терзалась сомнениями. Этот тип, скорее всего, имел в виду Пикассо. Рассчитывал получить его во время ограбления, но не получил. И заподозрил нас с Петровной, понятия не имея, куда делась картина. По его мнению, мы действовали либо втайне друг от друга, либо сообща. То есть он был абсолютно уверен, что в день ограбления портрет был в доме? И вынести его мог только кто-то из нас? Очень интересно. В смысле, откуда такая уверенность? То ли грабитель сам побывал в доме, что все-таки маловероятно, то ли у него имелся сообщник. Тот, кто знал о картине и не сомневался: она висит на своем месте и ждет не дождется, когда ее свистнут… Как только портрет окажется в полиции, грозить нам будет глупо. Да где же, черт возьми, полиция?

Светлана замолчала, а я, занятая своими мыслями, не сразу это заметила.

– Ева, – спросила она, – ты меня слышишь?

– Да, конечно.

– Неужели полицейские злодеев не найдут? Эдак надо будет до конца жизни ходить и бояться.

– Найдут, – успокоила я. – Константинов – известный в городе человек. Они бросят все силы… – получилось не очень уверенно.

– Хорошо, если так, – вздохнула Светлана. – Ты поосторожнее. Вот хоть режь ты меня, а я не поняла, чего этот изверг хотел…

Пошли гудки, и я убрала мобильный, готовясь зареветь от отчаяния. Но тут появился Савва, он шел не спеша, и жизнь не то чтобы начала радовать, но уже не казалась столь беспросветной.

– Ну как? – спросил он, садясь на скамейку рядом со мной.

– Никак.

– Значит, не торопятся…

– А чего им торопиться? Солдат спит, служба идет. А ты правильный адрес назвал?

– Конечно.

– Слушай, – решилась я, – а можно я у тебя пару дней поживу?

Он взглянул так, что я мгновенно пожалела о своих словах. Но отступать было поздно.

– Я могу устроиться в мастерской.

– Можешь в гостевой. Места полно.

– Отлично.

– Не хочешь объяснить, в чем дело?

– Ты забыл про записку на моем холодильнике? Я же рассказывала. Сейчас Петровна звонила, сиделка, ее на улице подловил какой-то псих, угрожал ножом и требовал вернуть то, что она якобы взяла.

– Ага, – кивнул он. – Значит, они действуют на удачу, толком не зная, кого подозревать.

– Вот-вот, но мне от этого не легче. Так что лучше дома не показываться.

– Жаль.

– Почему?

– Я думал, ты в меня влюбилась, вот и просишься на постой.

– По-твоему, это смешно?

– Грех смеяться над чувствами.

«Гад», – подумала я и собралась ответить, но тут в поле нашего зрения появилась полиция.

Машина лихо затормозила возле входа в гастроном, из нее вышли трое мужчин – двое в форме и один в штатском. Они скрылись за автоматическими дверями, а я перевела взгляд на Савву.

– Это они?

Он пожал плечами. Меня неудержимо потянуло в гастроном.

– А ты ключ куда дел? – с опозданием поинтересовалась я.

Он продемонстрировал мне ключ, достав его из кармана жилета.

– Пожалуй, я бы сходила за водой, – не очень уверенно сказала я.

– Подожди полчасика, и я отправлюсь на разведку.

– Почему ты, а не я?

– У кого приятель здесь работает?

С этим не поспоришь, ничего не оставалось, как ждать. Ожидание скрасила мама. Звонок раздался через пять минут, на дисплее высветилось «мамуля», и я поспешно ответила.

– Ева, что за хрень творится? – гневно поинтересовалась, при этом далеко не все звуки выговаривала, из чего следовало весьма плачевное заключение: Максик не помог. Не удивлюсь, если он запил вместе с ней.

– Мамуля, – ответила я сурово, – ты же в нирвану собиралась, а не в винный магазин. Хотелось бы знать, почему вдруг сменилась траектория?

– Какой, к лешему, магазин?! – возмутилась мама. – Это заморозка еще действует. Я вырвала зуб, коренной. Что за день! С утра менты вопросами задолбали, потом зуб начал ныть. А теперь его еще и вставлять придется. Ты не представляешь, сколько дерут эти сволочи!