Разрушитель магии - [4]

Почему такое объяснение следовало считать невероятным? Да потому, что прежде ничего подобного не случалось. Ни когда бедолага-торгаш с пятном соприкоснулся, ни когда полез в него один из братков неназванного Серьезного Дяди. В обоих случаях никто вроде не пропал… за исключением самих торгаша и братка. А из этого следовало, что не Кирпич и Заноза куда-то делись, но исчез он, Илья Криницкий. Для них — коль все в мире относительно. То есть, где-то исчез, а где-то, слава Богу, появился. Благо, оказалось пятно не ловушкой, вроде гигантской мухоловки, пожирающей любопытных варвар обоих полов, а, скорее…

«…порталом! — сообразил Илья, — или, правильнее говорить, телепортом?..»

С фантастикой Криницкий был знаком и довольно близко. Правда, все больше по фильмам, которые смотрел не без мазохизма — в силу профессии и сопутствующего оной чувства уязвленной справедливости. Проще говоря, Илья нет-нет, да норовил примерить на себя роль того или иного экранного персонажа. И задавался вопросом: а сумел бы он сам так же сыграть. Причем всякий раз себе же и отвечал: да запросто, да одной левой — причем ногой!

Не требовалось, по мнению Криницкого, особого таланта, чтобы, например, как Дарт Вейдер, закрыть лицо маской, говорить сквозь нее, тем делая голос безжизненным, и поминутно шипеть и кряхтеть. Или как джедай — размахивать световым мечом с техничностью подростка, пару раз посетившего секцию фехтования.

И совсем уж не испытывал респекта и уважухи Илья к Нео, сыгранному Киану Ривзом — к этому сопляку с мимикой статуи, редкими репликами «ни о чем» и акробатикой, смоделированной с помощью компьютерной графики. Как и к тупому металлическому болвану Робокопу.

«А ведь хорошо устроились те бездарности, — еще сетовал Криницкий в застольных беседах с коллегами по ТЮЗу, — миллионы гребут. Да не рублей — долларов! А мы тут как рыбы об лед бьемся. Да «Дошираком» питаемся. Тьфу!»

Ненадолго отдавшись этим бесполезным воспоминаниям — просто чтобы передохнуть — Илья затем вернулся к вопросам насущным. К самому главному из них: «И что дальше?» А дальше, не иначе, следовало разобраться, куда именно его занесло тем треклятым порталом.

А занесло вроде бы недалеко… но лишь на первый взгляд. То, что находился Криницкий, как и до переноса, посреди леса, если вдуматься, ни о чем не говорило. Лес — явление довольно-таки тривиальное. Из средней полосы России Илью могло забросить хоть на просторы Восточной Сибири, хоть в Канаду или даже, кажется в Новую Зеландию. И разницу бы он, попав из леса в лес, вряд ли бы заметил, не будучи знатоком растительного мира разных континентов и стран.

Поразмыслив так, Криницкий пришел к единственному выводу, в коем видел хоть какую-то пользу. В какой бы уголок родной страны или планеты Земля его ни занесло, речь почти наверняка шла о месте, населенном людьми. Населенном, может быть, и не столь густо — от ближайшего города или деревни Илью могли отделять километры и километры. Но дойти все равно можно. Необитаемых земель в мире по большому счету не осталось, полюса не в счет. И из всего вышесказанного следовало, что лучше всего для Криницкого было попробовать выбраться из леса. Найти людей. А уж расспросив их, выяснить, где он оказался.

Посидев на траве еще с полчаса, собравшись с силами, Илья встал и двинулся через лес… неосознанно держась направления к солнцу.

Лучи дневного светила пробивались в чащу, минуя стволы и ветви деревьев. И, как Криницкий заметил невзначай, были слишком яркими — словно не вечер, хоть и ранний, стоял, а примерно вторая половина дня.

Но если и увидел в этом закинутый невесть куда актер странность, то незначительную. Едва ли заслуживающую внимание — особенно на фоне самого факта мгновенного перемещения куда-то далеко от родных мест.

Щебетали птицы. Где-то с неотступным упорством колотил в дерево дятел. Сухие ветки хрустели под ногами. Временами на пути попадались кусты и буераки, но на серьезные препятствия не тянули. Первые Илья предпочитал обходить, через вторые — перепрыгивать.

Пока ноги шли, мозг бездействовал. И зачем-то выдернул из памяти бородатый анекдот — диалог медведя и мужика, заблудившегося в лесу. «Мужик, ты чего орешь? — А вдруг кто-нибудь услышит — Ну я услышал. И что, тебе от этого легче?»

К счастью, ни медведя, ни какого другого представителя лесной фауны Илье не встретилось. А через пару часов он уже замечал в рядах деревьев изрядные просветы. И, наконец, еще через полчаса к немалой радости своей… выбрался на дорогу.

Выглядела та весьма убого — даже по провинциальным меркам. Не шоссе, не асфальтированная просека и даже не бетонка. Просто две колеи в земле, а по бокам лес, да еще заросли травы высотою чуть ли не в человеческий рост. Если бы на такой дороге встретились два автомобиля, хотя бы легковых, их водителям потребовался бы максимум сноровки, чтобы разъехаться, не столкнувшись и не задев одна другую.

И все-таки дорога есть дорога. Идти по ней было несоизмеримо приятнее, чем по лесу. Хотя бы потому, что леса существуют сами по себе, а дороги просто обязаны хоть куда-то, да привести. К какому-нибудь населенному пункту. К людям.