Разрушенный дом. Моя юность при Гитлере - [38]
Для меня это – час пробуждения, я с испугом просыпаюсь от четырехлетнего солдатского сна и говорю себе: все, это конец, ты больше ни на один день не останешься среди этого народа. Для меня настает момент истины. Внезапно во мне остаются лишь ярость, ненависть и протест: Герман, сейчас они убили тебя, тебя из Кассино, тебя из Вестфалии, они застрелили миллионы людей, мы все стреляли, все наши руки в крови. Европа – кровавая баня, «Крепость Европа» – бойня; постепенно все тут перестреляют друг друга. Война превратилась в отвратительную бессмысленную мясорубку, такую же ужасную, как наша германская мифология: кровавое поле брани, смерть короля Этцеля, Кримхильды и Зигфрида и скорбь по Вальхалле. Ах, этот народ, к которому я принадлежу. Что не так с этими людьми, которые позволяют себе устраивать такие кровавые массовые убийства, которые в последнюю минуту еще расстреливают и душат, убивают и забивают до смерти своих собственных людей? Я ненавижу этот народ в его нерушимой верности Нибелунгов со стремлением к героическому величию, с суровым лицом Рихарда Вагнера, эту разбойничью шайку, этих подмастерьев мясников, которые на сцене истории, нарядившись в генералов и военных судий, разыгрывают древнюю немецкую сагу о Нибелунгах, закат богов в Люнене. Я больше не буду немцем. Я покину этот народ. Я перейду на другую сторону.
Я знаю, во всем этом мало доблести. Без пяти двенадцать. Рейх разваливается на куски, словно старый шкаф, он продержался лишь семьдесят лет. Его уже давно поделили в Ялте. В Берлине власть имущие уже несколько недель носят с собой маленькие ампулы, которые они раскусят, когда после своего чертова галопа по истории достигнут своей адской цели. Через четыре недели они раскусят ампулы. В то мгновение, когда везде исчезнет нечистая сила, когда даже слепые снова прозреют, ты перейдешь на ту сторону, ты, маленький старший ефрейтор вермахта двадцати пяти лет, один из двадцати миллионов носящих форму. Ты в гордом одиночестве предстанешь перед Соединенными Штатами Америки и скажешь: я больше не хочу, я больше не могу. От ненависти к Гитлеру, от ярости и отчаяния я покидаю свой народ. Эта проклятая немецкая верность! Я знаю, что малость припозднился с вставанием в позу, это все почти попахивает попыткой втереться в доверие. Так больше не пойдет. Тебе следовало бы погибнуть вместе со своими. Они только ухмыльнутся и скажут: посмотрите-ка на этих немцев, теперь они приползают поодиночке и утверждают, что всегда были против. Отвратительный народ подданных. Сейчас, когда антифашизм предлагается на рынках мира по бросовой цене, они предают свое собственное дело. Отвратительный случай предательства.
В то время я все-таки перехожу на другую сторону. Меня переполняет ненависть, я с испугом пробуждаюсь от летаргии моих переживаний в этой стране, сон как рукой снимает, и я говорю себе: сейчас должно что-то произойти. Сейчас ты должен взять дело в свои руки. Сейчас ты не имеешь морального права быть простым соучастником. Я заползаю обратно в свой окоп, у канала Дортмунд-Эмс темнеет, я соскользаю прямиком в прохладу глины, скатываюсь вниз, хватаю карабин и хочу начать стрелять. Это бессмысленное действие: мы сидим тут как картонные фигурные мишени, и у нас уже два дня назад закончились боеприпасы. Порой, когда противники на противоположной стороне стреляют трассерами и осветительными ракетами, внезапно становится ослепительно светло, и на несколько секунд все выглядит как поле брани из шекспировской постановки «Макбета» в Гисене или Бад-Киссингене. Почему апокалипсисы всегда выглядят как провинциальные инсценировки? Неужели история – всего лишь, в сущности, опера Пуччини?
В окопе возле меня сейчас сидит на корточках один новичок. Молодой парень, слегка за двадцать, интеллигентное крестьянское лицо, черная шевелюра, которую я внезапно вижу, когда он во время обстрела снимает свой стальной шлем. Он с ума сошел? Посреди разрывающихся гранат он установил перед собой крошечное карманное зеркальце, достает из кармана штанов расческу, увлажняет ее слюной и начинает укладывать волосы: его интересует только ровный пробор, чистит перышки, словно мальчишка в ванной, собирающийся вечером на танцы. Настоящий нарцисс в немецком последнем бою. Боже мой, надень же наконец шлем обратно, тут летают осколки гранат, словно комары осенью у Ванзе, забудь ты про свою внешность, они так и так скоро перейдут на этот берег, завязывай с этой неуместной платонической сценой в окопах: Эрос и Танатос, немецкий мальчишка невозмутимо прихорашивается перед смертью – картина Арнольда Беклина или Ансельма Фейербаха. Это ведь опять безобразная идея Пуччини из бюргерской романтики: красота и смерть – близнецы. Опять этот провинциальный вкус в закате Германии. Верховный владыка, которому, согласно Гегелю, еще предстоит пережить все эти страдания, должно быть, очень странный человек: настоящий театральный директор Штризе на своем божественном троне. Гадкая слизь – вот что такое мировая история.
Но затем я вдруг понимаю: он подходящая кандидатура, именно он. Возможно, для него рейх тоже не так уж важен. И пока делят продовольствие на вечер, мы на ощупь ищем в темноте колбасу, пиво и мармелад, я наклоняюсь к нему и, жуя, говорю мимоходом:
Наиболее полная на сегодняшний день биография знаменитого генерального секретаря Коминтерна, деятеля болгарского и международного коммунистического и рабочего движения, национального лидера послевоенной Болгарии Георгия Димитрова (1882–1949). Для воссоздания жизненного пути героя автор использовал обширный корпус документальных источников, научных исследований и ранее недоступных архивных материалов, в том числе его не публиковавшийся на русском языке дневник (1933–1949). В биографии Димитрова оставили глубокий и драматичный отпечаток крупнейшие события и явления первой половины XX века — войны, революции, массовые народные движения, победа социализма в СССР, борьба с фашизмом, новаторские социальные проекты, раздел мира на сферы влияния.
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Бестселлер, вышедший на десяти языках мира. Его героиню Ирену Сендлер сравнивали с Оскаром Шиндлером, а незадолго до кончины номинировали на Нобелевскую премию мира. Каждая операция по спасению детей от Холокоста несла смертельную опасность. Миниатюрная женщина вывозила их из гетто в санитарной машине, выводила по канализационным трубам, прятала под пальто и в гробах, проскальзывала через потайные ходы в заброшенных зданиях. Любой неверный шаг мог стать последним – не только для нее с подопечными, но и для соратников, близких.
Когда в мае 1945 года американские солдаты освобождали концентрационный лагерь Бухенвальд, в котором погибло свыше 60 000 человек, они не могли поверить своим глазам. Наряду со взрослыми узниками их вышли встречать несколько сотен мальчиков 11–14 лет. Среди них был и Ромек Вайсман, оставшийся из-за войны сиротой. Психиатры, обследовавшие детей, боялись, что им никогда не удастся вернуться к полноценной жизни, настолько искалеченными и дикими они были. Спустя много лет Ромек рассказывает свою историю: об ужасах войны, о тяжелом труде в заключении и о том, что помогало ему не сдаваться.
Мемуары девушки, сбежавшей из знаменитого религиозного секс-культа «Дети Бога». По книге снимается сериал с Дакотой Джонсон в главной роли. Родители-хиппи Бекси присоединились к религиозной секте «Дети Бога», потому что верили в свободную любовь. Но для детей жизнь в коммуне значила только тяжелый труд, телесные наказания, публичные унижения и бесконечный контроль. Бекси было всего десять лет, когда ее наказали «ограничением тишины», запретив целый год разговаривать с кем бы то ни было. В секте практиковались проституция и педофилия; члены культа постоянно переезжали, скрываясь от полиции и ФБР. В пятнадцать лет Бекси сбежала из секты, оставив своих родителей и одиннадцать братьев и сестер.
Вена, 1939 год. Нацистская полиция захватывает простого ремесленника Густава Кляйнмана и его сына Фрица и отправляет их в Бухенвальд, где они переживают пытки, голод и изнурительную работу по постройке концлагеря. Год спустя их узы подвергаются тяжелейшему испытанию, когда Густава отправляют в Освенцим – что, по сути, означает смертный приговор, – и Фриц, не думая о собственном выживании, следует за своим отцом. Основанная на тайном дневнике Густава и тщательном архивном исследовании, эта книга впервые рассказывает невероятную историю мужества и выживания, не имеющую аналогов в истории Холокоста.