— Они замучили меня. Пристали как банный лист — все выспрашивали о детстве, о матери… Они мне надоели, и я выложила им все. О том, как она мучила меня, и о том, как я ее ненавижу. И тогда вдруг до меня дошло — так ведь я точно такая же! И я так же издеваюсь над вами, как когда-то моя собственная мать — надо мной! Господи, как же вы меня, наверное, ненавидите!
— Ненавидим?! Мы тебя любим, Мэриголд! — воскликнула Стар, еще крепче обнимая ее.
— Ужас, как любим! — повторила вслед за ней я. И нечаянно укололась о ее шитье.
Странная это была штука — какая-то непонятная мешанина из маленьких квадратиков, ромбов и кружочков ткани, и все они были разных цветов.
— Чертова трудотерапия, — буркнула Мэриголд. — Эта проклятая баба меня достала — честное слово! — приволокла весь этот ворох тряпья и велела сшить лоскутное одеяло. Нет, слышали вы что-нибудь подобное? Чтоб я сшила лоскутное одеяло — надо ж такое придумать!
— Но ведь эти лоскутки совсем не подходят друг к другу, — вмешалась я.
— Ага, — подтвердила Мэриголд. — Представляю, что получится… Хорошенькое будет одеяло — в самый раз для психушки!
Стар прыснула от смеха и тут же зашмыгала носом. Мэриголд скользнула по ней взглядом… потом пригляделась повнимательнее…
И вскрикнула.
— Господи помилуй, что еще стряслось?! — перепугалась медсестра и кинулась к нам.
— Посмотрите! Она чем-то проткнула свой нос! Стар, как ты могла?!
Она так причитала, словно сама никогда ничего подобного не делала — этакая скучная, обыкновенная мама с ровной, гладкой кожей. Я смотрела на нее, на свою разрисованную странную маму. Я знала, что она любит нас —меня и Стар. У каждой из нас теперь есть отец, и, может быть, они всегда будут рядом… а может, и нет — но Мэриголд будет рядом всегда. Наша Мэриголд. И не важно, в своем она уме или нет. Главное — она принадлежит нам, а мы — ей. И нас всегда будет трое — Мэриголд, Стар и Долфин.
