Разорванный август - [6]

Горбачев вышел из Кремлевского дворца съездов в расстроенных чувствах. Ельцин явно не готов к совместной работе, видимо, сказывается эйфория победы. С другой стороны, он понимает, что без сотрудничества с союзным руководством никакие проблемы России не могут быть решены, и, может быть, более ответственно подойдет к подписанию Союзного договора именно сейчас, когда стал президентом. Нужно, чтобы Павлов и Силаев согласовали свои экономические программы. Горбачев подумал о совместной экономической программе правительства СССР, которую одобрили уже десять республик. Кроме пяти среднеазиатских, России, Украины, Белоруссии и Азербайджана, к ним присоединилась и Армения. Молдавия заявила, что пока изучает программу и еще не готова дать ответ. Если так пойдет дальше, можно будет уговорить присоединиться к экономическим реформам и прибалтийские республики. Когда Павлов в начале года решил поменять деньги, все три прибалтийские республики дружно выполнили это решение.

Вспомнив об этом, он немного успокоился и к себе в кабинет поднялся уже в гораздо лучшем настроении. Сразу позвонил министру иностранных дел и поинтересовался:

– Что у нас в Югославии?

– Очень плохо, Михаил Сергеевич, – ответил Бессмертных. – В Словении идут настоящие бои. Их территориальные отряды самообороны воюют с югославской армией, которая представлена сербскими частями. В Хорватии тоже не лучше.

– Я получил твое сообщение, что американцы и западноевропейцы могут признать их независимость, – напомнил Горбачев. – Насколько это реально?

– Мы полагаем, что пока они не определились, – осторожно сказал министр, – но американцы будут делать все, чтобы пойти на признание и расколоть Югославию. Особую заинтересованность в разделе страны проявляют немцы.

– Почему немцы? – недовольно спросил Горбачев.

– Выход к Адриатике, – пояснил Бессмертных. – Во время Второй мировой войны Хорватия была их стратегическим союзником. Если Словения и Хорватия получат независимость, это означает, что немцы и австрийцы снова получат выход к южным морям.

– Они хотят вернуться в сороковые годы?! – поразился Горбачев.

– Мы готовим специальное заявление Министерства иностранных дел, – подчеркнул Бессмертных. – Сейчас сложное положение не только в Югославии, но и в Чехословакии. Там тоже начались чешско-словацкие проблемы.

– Держите ситуацию в Югославии под своим контролем, – приказал президент. – Если понадобится, я могу позвонить Колю, чтобы он не пошел на признание самостоятельности югославских республик. Представляю, какой шум поднимут наши консерваторы, если Югославия распадется на части... Нельзя этого допустить, особенно сейчас, перед подписанием Союзного договора.

– Там не столько Коль, сколько Геншер лоббирует признание самостоятельности югославских республик. Но без согласия Америки они не пойдут на такой авантюристический шаг, – заметил министр.

– Что еще?

– Югославия заявила официальный протест Австрии, которая концентрирует свои войска на границе со Словенией, – продолжал Бессмертных. – Кроме того, есть данные, что военнослужащих словенских сил территориальной обороны обучают немецкие специалисты. Это по сообщениям югославского агентства ТАНЮГ.

– Проверьте информацию, – посоветовал Горбачев, – и пришлите мне завтра ваш анализ ситуации.

– Обязательно, – заверил его министр.

Горбачев не успел положить трубку, как по другому телефону позвонила Раиса Максимовна:

– Как прошла церемония?

– Все как обычно, – устало произнес Горбачев. – Он сказал то, что должен был сказать. Я сказал то, что считал нужным. По своему тексту. Ничего неожиданного не произошло, хотя патриарх молодец, сумел вставить несколько слов о терпимости.

– Он вообще умница, – одобрительно сказала Раиса Максимовна. – А кто еще выступал?

– Басилашвили. Этот актер из театра Товстоногова. Он – народный депутат РСФСР. Помнишь, как он тебе нравился в «Вокзале для двоих», где играл вместе с Гурченко?

– Зачем ему дали слово? – удивилась супруга.

– Он говорил об истории России. Хорошо говорил. Такое не запланированное протоколом выступление.

– И больше никто?

– Хасбулатов приветствовал гостей, и все. Больше никто.

– Тогда все в порядке, – решила Раиса Максимовна, – поэтому ты не волнуйся. Пусть теперь Борис Николаевич почувствует ответственность за все, что происходит в России. Критиковать всегда легче, чем работать.

– Да, – сдержанно согласился Горбачев, – только нам все равно нужно будет выходить на совместное подписание Союзного договора.

Он попрощался с супругой, положил трубку и посмотрел на календарь, лежавший на столе. До подписания Союзного договора оставалось совсем немного. Сорок один день. Подписание назначено на двадцатое августа. Если удастся убедить прибалтов присоединиться к договору, это будет самая настоящая победа. Молдавию тоже можно убедить. Только с Грузией будут проблемы. Но, кажется, там назревает настоящая гражданская война. Значит, Гамсахурдиа пойдет на любой компромисс, чтобы удержаться у власти. Нужно использовать и этот момент.

В кабинет вошел руководитель администрации президента Валерий Иванович Болдин и, блеснув очками, положил на стол папку. Горбачев недовольно посмотрел на нее – опять очередные неприятные известия.