Разорванные узы - [19]

видит меня такой.

Следующее препятствие - А-образная рама с сеткой поверх

нее и большой лужей мутной воды под ней, оттуда исходит

запах, от которого у меня выворачивает живот. Если я попаду в

это, есть стопроцентная вероятность того, что я закончу с

плотоядными бактериями, так что даже если я собираюсь

сегодня вылететь из этого дерьма, это не то препятствие, на

которое я собираюсь напороться.

Я не уверена, что кто-нибудь из моих Связанных поверит, что

мне нужна медицинская помощь, прежде чем я, черт возьми, помру.

Мои руки трясутся, а пальцы полностью немеют, когда я

пытаюсь ухватиться за веревочную сетку, поэтому я замедляюсь, будь проклята гонка, и осторожно проверяю свою хватку, пока

не буду уверена, что не поскользнусь и не упаду, прежде чем

начну карабкаться по А-образной раме. Мне наплевать, если я

буду последним человеком, который пересечет черту, для меня

этого достаточно.

Я не могу думать о команде, когда команде на меня

наплевать.

Когда я достигаю вершины, мне приходится потратить

секунду, чтобы подавить рвоту, поднимающуюся к горлу, медный привкус крови во рту, и я просто сижу там и делаю

несколько глубоких, судорожных вдохов. Отсюда я вижу конец

трассы, линию деревьев прямо перед воротами, чтобы убраться

к черту из этой адской дыры, и я делаю еще один глубокий вдох, прежде чем спуститься с другой стороны.

Я почти закончила, почти выбралась из этого места и

вернулась в свою комнату в общежитии, чтобы спокойно

умереть, подальше от всех этих осуждающих глаз.

Не то чтобы в этом месте кто-то остался.

Я не думаю, что у кого-то еще есть проблемы с тем, что я

прохожу курс, и прошло не менее часа с тех пор, как я в

последний раз кого-то видела. Учитывая, что это должна быть

гонка, это не так уж странно, но когда веревки впиваются мне в

руки, когда я скольжу и карабкаюсь вниз, я ловлю себя на том, что мне немного не терпится выбраться отсюда. Я так близка к

завершению, так чертовски близка, и мне не нужно сейчас

попадать в ловушку и все портить.

Мне приходится пробежать трусцой еще четверть мили, прежде чем я, наконец, вижу забор и ворота сквозь деревья. Я

хочу кричать о победе, но мои легкие кричат в груди, и я думаю, что меня вырвет повсюду, как только я пересеку финишную

черту. Мне нужно быть в форме, если это будет моей жизнью

сейчас, но знать, что мне действительно удалось пережить свое

первое занятие, не умерев и не выставив себя дурой?

Невероятно.

В тот момент, когда я достигаю линии деревьев, моя

бдительность ослабевает, поэтому я не вижу тени девушки, пока

не становится слишком поздно. Удар кулаком по голове лишает

меня сознания.

ГЛАВА 6

Я просыпаюсь в белой комнате.

Белые стены, белый пол, белые простыни на белой кровати.

Господи, это похоже на кошмар, в котором я проснулась, и

должна сказать себе, что быть нокаутированной означает, что я

должна находиться в медицинском отсеке тренировочного

центра.

Затем открывается белая дверь, и это определенно чертов

кошмар.

Норт проходит с кислым выражением на лице, неодобрительно глядя на меня сверху вниз.

– Если ты планируешь причинять себе боль, чтобы

регулярно привлекать мое внимание, я должен предупредить

тебя, что буду рад бросить тебя в обитую войлоком камеру, пока

ты не избавишься от этого.

Мне требуется секунда, чтобы понять, что он злится на меня, что он здесь не из-за какой-то заботы обо мне и что он думает, что на меня напали на чертовом поле, чтобы выступить против

него.

– Я знаю, что ты здесь не для того, чтобы отчитать меня

прямо сейчас из-за какой-то сучки, которая подло замахнулась

на меня. Я знаю, что тебя бы здесь не было из-за этого, потому

что, если это так, я сойду с ума.

Его глаза сужаются, когда он смотрит на меня, наблюдая, как

я пытаюсь сесть, одна из моих рук сжимает мою

раскалывающуюся голову, и, конечно же, там, где кулак

девушки соприкоснулся с моим черепом, есть шишка.

У меня кружится голова, и я чувствую, как мой желудок

переворачивается, желчь подступает к горлу, когда ему

требуется секунда, чтобы как следует меня осмотреть. Ясно, что

он мне не верит и что он совсем не впечатлен этой

предполагаемой шарадой.

Я могла бы, черт возьми, закричать.

– Зачем мне ждать до последней четверти мили, чтобы

выкинуть такой трюк? Зачем мне переходить реку вброд, ползти

на животе по камням и грязи и карабкаться на этот дурацкий, вонючий каркас, если я планировала... Подожди, как ты

думаешь, что именно я сделала, чтобы вырубиться? Иисус, блять, Христос.

Я в отчаянии замахиваюсь на него рукой и тут же жалею об

этом, когда моя голова снова начинает кричать. Меня слегка

тошнит, и мне приходится быстро сглотнуть, чтобы меня не

стошнило прямо на его ботинки.

Норта трудно понять по его холодным глазам и

безразличному выражению лица, но на секунду мне кажется, что я вижу, как он сомневается в себе, но это так мимолетно, что

проходит прежде, чем я уверена, что видела это.

– Меня не так легко одурачить, ты отчаянно нуждаешься во

внимании, и с двумя твоими Связанными ты не смогла

удержаться.

Если и было когда-нибудь время, когда мне нужен был мой

дар, то это, черт возьми, прямо сейчас. Меня больше не волнуют

его ботинки, если устроить ему разнос, означает, что мне нужно