Разочарованные. Трилогия - [10]

— Прямо ни Фишкуйск, а Спрингвуд, какой-то, — прочитав статью, и отложив газету в сторону, пробормотал Павел, вспомнив многосерийную сагу о Фредди Крюгере.

Как и обещала официантка, аппетит у Паши пропал. Дохлебав кофе, он вышел из-за стола и, подойдя к стойке, за которой продолжала скучать Марина, он, протянув ей «Фишкуйское время», констатировал: — Вот, возвращаю, спасибо.

— Прочитали? — дежурно осведомилась девушка, принимая газету.

— Да, хорошее время я выбрал, для того, чтобы вернуться в Фишкуйск, — невесело улыбнулся Павел.

— А вы раньше здесь жили? — просто для поддержания разговора, поинтересовалась Марина.

— Да, — ответил Паша: — Много лет тому назад.

— Ну, тогда с возвращением, — на лице девушки возникла такая же не веселая улыбка.

— Спасибо, Марина, — отрешенно поблагодарил ее Павел.

Расплатившись за завтрак, Паша вышел из бара, и направился по своим делам, а официантка, вновь схватила газету, и вернулась к прочтению заинтересовавшей ее статьи.

* * *

«Москвич», украшенный характерными синими опознавательными знаками, и такого же цвета проблесковым маячком сверху, подъехал к огромному особняку, к тому самому, из которого вчера стартовала похоронная процессия.

Едва автомобиль припарковался, как раскрылись две дверцы, одна, находящаяся напротив водительского места, а вторая позади нее, и на бетонированную дорожку ступили две пары ног.

— Олег Федорович, мне с вами? — нерешительно поинтересовался Слава, выбравшийся с заднего сиденья машины.

— Разумеется, — спеша к входным дверям особняка, бросил полковник через плечо.

Парень не заставил себя ждать, и бросился следом за Скавронским. В ос-тавленном ими автомобиле остался сидеть водитель.

Взойдя на огромное крыльцо, полковник протянул руку, и нажал на кнопку звонка, обнаруженную им с левой стороны дубовой двери. Подоспевший практикант услышал громогласное «дзынь-дзынь», казалось, звук распространился по всей округе.

Не смотря на силу, прозвучавшего звонка, дверь им открывать, не спешили.

Скавронский, вновь вознамерился повторить свою попытку, но не успел его палец коснуться кнопки, как дубовые ставни распахнулись, и перед полковником и Славой возник высокий мужчина, неопределенного возраста. Судя по его одежде, он являлся дворецким.

— Да? — поинтересовался верзила, оглядывая посетителей.

— Мы к Царевым, — сухо констатировал полковник.

— Вам назначено? — не меняясь в лице, продолжал допытываться дворецкий.

— Мы из милиции, — Скавронский лениво продемонстрировал удостоверение: — Работаем по заявлению Царевых.

Верзила досконально изучил документ, и невозмутимо задал следующий вопрос: — Олег Федорович, а молодой человек, тоже с вами?

— Разумеется, — подтвердил полковник, постепенно начиная выходить из себя. Манера дворецкого вести беседу стала раздражать Скавронского: — Так нам можно войти, или как?

— Прошу прощения, Олег Федорович, — продолжал заунывно голосить верзила: — С начала, я должен доложить о вашем приходе хозяевам. Вам придется немного подождать, — сказав это, дворецкий даже не двинулся с места.

— Я прекрасно понимаю, — взорвался полковник: — Ты выполняешь свои обязанности. Я тоже нахожусь на работе, и это далеко не светский визит. Так может быть, ты все-таки поторопишься. Мне хотелось бы сегодня переночевать дома, а не под этими дверями.

— Как мне доложить о цели вашего визита? — на лице верзилы не дрогнул ни один мускул.

— Скажи им коротко и ясно, что с ними желает пообщаться милиция. Это все, или еще будут вопросы? — побагровел Скавронский.

— На какую тему вы хотите поговорить с хозяевами?

— Ну, явно не на личную. Разговор пойдет о смерти их сына, — полковник буквально кипел от злости.

— Подождите здесь, я доложу о вашем приходе, — сообщил дворецкий. Верзила, наконец, исчез, плотно закрыв за собой дверь.

Оставшись наедине со Скавронским, практикант посмотрел на полковника. Увидев, что Скавронский буквально захлебывается негодованием и не может произнести ни слова, парень тихо проговорил: — Этот тип кого угодно может довести до белого каления.

— Таких бы кадров, да в наши органы, — постепенно остывая, проговорил полковник: — Горя бы не знали.

— Почему? — осторожно поинтересовался практикант, опасаясь вызвать у Скавронского новый приступ гнева.

— На допросах он был бы, просто не заменим, — ответил полковник, полностью справившись со своими эмоциями: — Любого бы расколол. Подозреваю даже, что ему бы и невиновные признались во всех смертных грехах.

— Тут вы правы на все сто процентов, — согласился со Скавронским парень.

Полковник и его практикант промаялись у дверей около десяти минут. Когда же Скавронский вновь начал терять терпение, дверь, наконец, распахнулась, и перед утомленными мужчинами снова возникла громадная фигура дворецкого.

— Хозяева примут вас, — медленно заявил верзила.

— Да неужели? — состроил удивленную гримасу Скавронский.

— Проходите, — верзила распахнул двери пошире, пропуская в особняк полковника и Славу.

Оказавшись внутри дома, полковник и его спутник, невольно залюбовались обстановкой помещения, в которое они попали. Прихожая была огромной, если не сказать гигантской. На полах были расстелены ковры, явно ручной работы, а на стенах кроме картин различных размеров присутствовали сабли и пистолеты, разных народов и эпох. Потолок же находился под самой крышей особняка.