Разоблачение Тисл Тейт - [50]

В палату заходит медсестра, чтобы увезти Эмму, и я машу ей вслед, когда они с явно подавленной Шиван скрываются за углом коридора.

– Мне, наверное, пора идти, – говорю я через несколько минут. Мы с Оливером ждем около ее палаты, не разговариваем, не смотрим друг на друга. – Чувствую, что ей нужно побыть с семьей. Мы можем продолжить работу над книжкой с того же места, на котором закончили, когда Эмма будет готова.

На самом деле это неправда. Потому что есть срок сдачи. Неизбежный дедлайн. Неделя. Но вообще я не уверена, что есть смысл продолжать работу, если папа настаивает на том, что только он и никто другой может дописать книгу. Я даже думать не хочу о том, что случится, если мы расскажем правду. Это слишком ужасно.

Я пока не ответила ни Эллиоту, ни Сьюзан на письма по поводу их приезда, но сделать это непременно нужно. Не сомневаюсь, что к моменту, когда я окажусь дома, от каждого из них придет как минимум еще по одному письму. Продолжать медлить с ответом уже просто нельзя. Но мысль о том, что я увижу их всего через несколько дней здесь, в Филадельфии, не укладывается в голове. Этот образ не встраивается ни в какие рамки, мозг отказывается обрабатывать его. Я никогда не встречалась с ними без отца. Никогда даже не разговаривала с ними одна. Если они это и заметили, им было все равно. Пока книги писались (и писались хорошо), они, казалось, не собирались задавать никаких вопросов.

– Да, конечно, – говорит Оливер, прерывая мои мысли. – Я тебя подвезу. Скорее всего, мы тут до поздней ночи. Никакой тебе ночевки у парней.

– Не волнуйся за меня. Я вызову такси.

– Это я тебя сюда затащил. Все в порядке. Мне нужно на воздух.

Не успела я попытаться настоять на своем, как Оливер уже пошел по коридору, а я за ним. Во время поездки мы не разговариваем, только я иногда показываю ему, куда сворачивать дальше.

– Вот сюда, – говорю я, указывая на мой дом, и Оливер останавливается у обочины.

– Ну ладно тогда.

Он улыбается, и я замечаю мелкие морщинки вокруг его глаз, которые не замечала прежде. Но мы сейчас сидим так близко в ярком свете уличного фонаря, что не обратить на них внимания очень сложно. Сейчас я вижу все: проблески янтаря в его зеленых глазах, созвездие веснушек на кончике носа, изгиб губ. Я слишком много вижу. Больше, чем можно. Он замечает, что я рассматриваю его, и сам тоже смотрит на меня.

Мне нужно выйти из машины, нужно на воздух, но я жду чего-то, чего не должна ждать. Я даже не уверена, хочу ли я этого ждать. Но последние мои слова неправда, так ведь? Конечно, хочу. Еще как хочу, иначе я сейчас отодвигалась бы назад, правда? Отодвигалась бы назад, когда он начал наклоняться все ближе и ближе ко мне, не отрывая взгляда от моих губ, рука на моей руке, и наши пальцы загораются друг от друга, как маленькие факелы. Вместо этого я сама подаюсь к нему.

– Можно тебя поцеловать? – шепчет он.

– Да, – выдыхаю я и не успеваю снова сделать вдох.

Наши губы соприкасаются, и меня это все еще удивляет, даже после того, как я сама сказала «да», после всех тех ясных как день мелочей, которые привели нас к этому мгновению. Может быть, мое удивление связано с тем, что это только вторые губы, которые прикасались к моим в жизни, и по ощущениям они так похожи на губы Лиама и в то же время так отличаются. Губы Оливера более пухлые, более округлые. Они двигаются медленнее. Наш поцелуй нежен, нерешителен и скромен, и он гораздо прекраснее, чем я заслуживаю.

Я не прерываю его. Не прерываю слишком долго. И думаю только об одном: а что, если это мое счастливое место? Мое место силы? Не только дом Флиннов, как мне казалось раньше, а место рядом с Оливером? И то, что между нами происходит.

И стоит мне так подумать, как меня осеняет жестокая правда жизни. Я нравлюсь Оливеру из-за того, кем он меня считает. Я нравлюсь ему, потому что он считает меня семнадцатилетней девочкой-вундеркиндом. Талантливой и уверенной в себе. Вот кто такая для него Тисл Тейт. Но это не я. Оливеру нравится человек, которого даже не существует в реальности. Я буквально отпрыгиваю от него, быстро убираю руки с его шеи. Оказывается, я невольно вытащила несколько прядей из пучка на его голове.

– Прости, – бормочу я, хватая с пола сумочку.

– За что? – Он пытается улыбнуться, но в глазах сквозит паника. – Кажется, тебе не за что просить прощения… Или есть?

«Лиам, – со стыдом думаю я. – Как я могла так поступить с Лиамом? И почему мысль о Лиаме не остановила меня?»

Все это неправильно от начала до конца. Между мной и Оливером не может ничего быть. Из-за Лиама, да, но даже если бы не он, я не могу быть рядом с человеком, который не знает правды обо мне. Лиам ее знает, и все-таки хочет быть со мной. Возможно, правда ему не нравится, но, по крайней мере, он не делает выводы обо мне, исходя из одной только лжи.

Но рассказать все Оливеру я не могу. И никогда не могла. Это основа нашей дружбы. И ведь есть еще Эмма. Ему придется рассказать Эмме. Он не сможет скрывать от нее такое, от кого угодно, но не от нее. Я отказываюсь отнимать у нее эту часть ее жизни жизни, это яркое пятно.

– Ты мне нравишься, Оливер. Честно. И я рада, что мы дружим, – выпаливаю я на одном дыхании, стараясь не потерять присутствия духа. – Наверное, это звучит высокопарно, но встреча с тобой и Эммой – одно из лучших событий, которые со мной произошли за долгое-долгое время. Именно поэтому давай не будем все усложнять. Сейчас столько всего происходит, и… честно говоря, я просто ходячая катастрофа. Наверное, мне хорошо удается это скрывать, не знаю, но ты уж мне поверь. Лучше, если мы будем друзьями.