Разными глазами - [3]

Здесь мы остановились набрать воды в насос перед кафе-столовой. Некоторые вышли закусить, но я уклонился, ожидая в «Кириле» ужина, и прошелся заглянуть на жизнь местного населения. Дворики крохотные, меньше наших сумских, дома же с балкончиками, без сеней. Женщины положительно все уроды, так что, детуленька, о романах и в голову не приходит. Ты ведь у меня ревнючая! Я как раз думал, хорошо бы с тобою вместе все это видеть. Шофер мне объяснил, что хотя татары магометане, однако у всех по одной жене, так как держать больше дорого стоит,— значит, и тут совершенно как у нас.

Но что меня привело в трепет, так это «Байдарские ворота». Умопомрачительно! Нарочно выписываю из путеводителя:

«Байдарские ворота построены в 1871 году (год Парижской Коммуны.— А. П.) и пользуются широкой известностью за свое очень эффектное положение: они расположены на самом краю крутого склона, почти обрыва к морю. За воротами сразу открывается грандиозный вид на Южный берег и море».

Но здесь нужно было бы перо Гоголя или Немировича-Данченко (помнишь его «Забытую крепость»? ^{2} Правда, там действие на Кавказе, но все равно).

Отсюда мы пустились выписывать такие кренделя вниз, что я только держался за шляпу, даже пенсне вытирать не мог. Боюсь соврать, но не меньше семи раз были на краю гибели при поворотах — шофер это называет — «крен». При моей нервности такое выдержать трудно, так что когда влетели в тоннель, я стал кричать, но после все объяснилось к общему удовольствию. До самой Алупки ехали со смехом, вспоминая приключения. В кратких словах — совершенно как в кинематографе заграничной фильмы.

Так что всю фееричность описать не берусь. И все время по правую руку море перлового цвета ^{3} (помнишь картины Айвазовского в музее Александра III? ^{4}). Шофер объяснил мне, что цвет моря зависит от подводной растительности и атмосферического давления, но я ему не очень верю, так как почему оно бывает такое синее? — в путеводителе это, наверно, объяснено подробно.

Сделал еще одно странное наблюдение. На остановке (меняли шину) сорвал цветы вроде наших колокольчиков, только больше, другого цвета и стоящие торчком. Сев на место, понюхал их и удивился. Даже как-то неловко стало (ты знаешь, какой я стеснительный),— но были одни только мужчины, так что сомневаться не приходилось — цветы эти пахнут женщиной. Очень странно! Я нарочно спрятал и с этим письмом посылаю тебе.

А от Алупки нас только двое осталось — я да музыкант один, композитор, назвался Тесьминовым. Музыки его я что-то не слыхал, сам же, видимо, из породы хлыщей, верхолетов — несимпатичная физиономия, знаешь — с манерами такими. Тоже в «Кириле». Ну, да ведь теперь кто только не знаменит! Настоящих людей, ученых, в грош не ставят, а все больше скороспелками да наглецами пробавляются. Я, конечно, со свойственной мне учтивостью начал было выражать ему свой восторг перед видами, так он хоть бы что! Совершенно нечувствителен к красотам! Только и услышал от него: да, говорит, ничего. А еще человек искусства, бог с ним! Одно обидно, когда вылезали перед дворцом — будто бы он один и приехал. Ах, Тесьминов! Ох, Тесьминов! Конечно, потом все выяснилось. Барыньки и девицы со скуки дохнут, а потанцевать не подо что.

Мне комнату отвели с художником Крайницким (тот самый!) и еще двумя врачами — приятные люди. Я с ними долго и плодотворно беседовал на сон грядущий.

Ну, роднусенька моя, на этот раз довольно — и так одиннадцать страниц отмахал, сам удивляюсь. На следующий случай стану тебе отсылать вроде дневника со всеми подробностями, а теперь целую мою кокос в любимую родинку и остаюсь любящий Кутик.

P. S. А вот ты и не знаешь, почему я тебя кокос назвал! Это по-татарски значит — голубые глаза, голубоглазка! Вот что, кокосик мой, бесценненький!

P. P. S. Не забудь рецепт прислать от пятна — очень беспокоюсь.

III

Ученый-агроном Наталия Максимовна Думко — врачу Надежде Ивановне Ольгиной (записка, переданная за табльдотом [3] в «Кириле» 11 мая)

Обратите внимание, Тесьминов снова отсутствует. Я возмущена. А вы? Здесь кроется какая-то тайна — предлагаю установить планомерный розыск. Я уже предлагала кое-что. Действуйте! Единственный интересный человек — и тот исчез. Безобразие!..

Н. И. Ольгина — Н. М. Думко (на обратной стороне записки ответ Ольгиной)

Я согласна. А как же теннис? Откладывается? Я атакую соседа справа — он болтлив и любопытен — разнюхает. Не кажется ли вам, что мы похожи сейчас на провинциальных барышень, ловящих кавалеров? Это даже забавно.

IV

Профессор Михаил Андреевич Угрюмов — жене Марии Васильевне Угрюмовой в «Ай-Джин»

Москва, 12 мая

Марисенька, Марисенька, опять ты меня мучаешь. Ни слова, кроме странных телеграмм. Я нервничаю почему-то со вчерашнего вечера невозможно.

Дорогая моя, так много как будто говорили обо всем, много путей намечали. Знаешь, что я могу дать, знаю, что ты мне можешь дать. Зачем же опять мучаешь молчанием и тревожными телеграммами? Хоть двумя, тремя словами давай знать о себе и о детях, аккуратно присылай хоть две-три строчки. Если же мучаешься, если не в силах справиться со своими терзаниями — брось все и приезжай — попробуем вместе как-нибудь еще раз найти лучший исход.