Разные оттенки смерти - [55]

– Теперь-то мы ей нужны, – сказал Норман. – Были нужны.

– Для чего? – спросила Клара.

– Она сказала, что вернулась, чтобы заниматься искусством. Хотела показать нам свой портфолио.

– И что вы ей ответили?

Супруги переглянулись.

– Сказали, что у нас нет времени. Вежливо сказали. Но мы не хотели иметь с ней ничего общего.

Клара кивнула. Она надеялась, что поступила бы так же. Разговаривала бы вежливо, но близко к себе не подпускала. Одно дело было простить, а другое – снова влезть в клетку с этим медведем, даже если на нем балетная пачка и он улыбается. Или как там говорила Мирна?

Залезть на сковородку.

– Может, она пришла без приглашения. Многие так пришли, – сказал Норман. – К примеру, Дени Фортен.

Норман произнес имя владельца галереи легко, втиснув его в разговор, словно острый меч между ребер. Слово, которое должно было ранить. Он смотрел на Клару. А Мирна смотрела на него.

Она подалась вперед – ей было любопытно, как Клара отобьет эту атаку. Потому что это была настоящая атака. Вежливая и тонкая. С улыбочкой. Нечто вроде социальной нейтронной бомбы, которая должна сохранить структуру вежливого разговора, а человека убить.

Послушав эту пару полчаса, Мирна была не особо изумлена подобной атакой. Как и Клара.

– Но он был приглашен, – сказала Клара, подхватывая легкий тон Нормана. – Я лично просила Дени приехать.

Мирна чуть не улыбнулась. Coup de grâce Клары состоял в том, что она назвала Фортена по имени, словно состояла в приятельских отношениях со знаменитым галеристом. И удар достиг цели.

Норман и Полетт были изумлены.

Но два тревожных вопроса так и остались без ответа.

Кто пригласил Лилиан на вечеринку Клары?

И почему она приняла приглашение?

Глава одиннадцатая

– Честно вам скажу, вы худший следователь в истории, – проговорила Доминик.

– Я, по крайней мере, задавала вопросы, – отрезала Рут.

– Только потому, что мне не удалось вставить ни слова.

Мирна и Клара присоединились к двум другим женщинам в бистро и уселись напротив камина, горевшего больше для уюта, чем из необходимости.

– Она спросила у Андре Кастонге, какого размера у него член.

– Нет. Я спросила у него, какого размера член он сам. Это разные вещи.

Рут раздвинула большой и указательный пальцы, показывая расстояние дюйма в два.

Клара не смогла сдержать улыбку. Ей и самой нередко хотелось задать этот вопрос владельцам галерей.

Доминик покачала головой:

– Потом она задала вопрос другому…

– Франсуа Маруа? – спросила Клара.

Вообще-то, ей хотелось отправить к художникам Доминик и Рут, а с торговцами искусством поговорить самой, но пока она была не готова встречаться с Кастонге. Не готова после его звонка и ее разговора с Питером.

– Да, Франсуа Маруа. Она спросила, какой у него любимый цвет.

– Я думала, это будет полезно.

– И что, было полезно? – язвительно спросила Доминик.

– Не в той мере, в какой можно было ожидать, – признала Рут.

– Значит, несмотря на жесткий допрос, ни один из них не признался в убийстве Лилиан Дайсон? – спросила Мирна.

– Они держались на удивление хорошо, – сказала Доминик. – Хотя Кастонге и обмолвился, что его первой машиной был «гремлин»[53].

– Ну разве он не психопат? – подхватила Рут.

– А как дела у вас двоих? – спросила Доминик, потянувшись за лимонадом.

– Даже не могу толком сказать, – ответила Мирна и зачерпнула горсть орешков кешью, почти опустошив вазочку. – Мне понравилось, как ты разоружила этого Нормана, когда он вспомнил Дени Фортена.

– Ты это о чем? – спросила Клара.

– Ну, когда ты сказала ему, что сама пригласила Фортена. Вообще-то, если подумать, это еще одна загадка. Что здесь делал Дени Фортен?

– Мне не хочется тебе об этом говорить, – промямлила Клара, – но я и в самом деле пригласила его.

– На кой черт ты это сделала, детка? – спросила Мирна. – После того, как он поступил с тобой?

– Если бы я отказывала от дома всем дилерам и галеристам, которые отказывали мне, то вчера здесь никого бы не было.

Не в первый раз Мирна удивлялась своей подруге, способной простить такие оскорбления. И получившей столько оскорблений. Мирна считала себя довольно сильной личностью, но сомневалась, что смогла бы долго протянуть на вине и сыре и в беспощадном мире искусства.

Интересно, кого еще простила и пригласила Клара из тех, кого не следовало бы?

Гамаш позвонил заранее и теперь смог занять парковочное место за галереей на рю Сен-Дени в Монреале. Место это было зарезервировано для персонала, но сегодня, в воскресенье, в половине шестого большинство уже разъехались по домам.

Он вышел из машины, огляделся. Сен-Дени была одной из шикарных улиц Монреаля. Но проулок за ней имел жалкий вид: повсюду на асфальте валялись использованные презервативы и пустые шприцы.

За величественным фасадом скрывалось убожество.

Гамаш запер машину и пошел к шикарной улице, спрашивая себя, какая Сен-Дени настоящая.

Стеклянная входная дверь галереи Фортена была заперта, и Гамаш пошарил взглядом в поисках звонка, но тут появился улыбающийся Дени Фортен и отпер дверь.

– Месье Гамаш! – Он обменялся рукопожатием со старшим инспектором. – Рад снова вас видеть.

– Mais, non[54], – возразил Гамаш, слегка поклонившись. – Это я рад вас видеть. Спасибо, что смогли принять меня так поздно.