Разнотравье - [20]
Снова поднялся ветер, и водяные прутья косо хлестали по стене избы.
— Куда выбегла? — сказал Павел Кириллович, схватив Валета за гриву и, подтянувшись, сел верхом. — Иди домой…
— А вы скоро? — отступая в сени, крикнула Лена.
— Через десять минут. — И председатель, шлепнув ладонью по мокрому крупу лошади, поскакал.
Лена и Пелагея Марковна вернулись в избу, Анисим с виноватым видом сидел у печи.
— Не взял? — спросил он Лену.
— Сейчас воротится — все узнаем.
Так они сидели молча, как перед отъездом, сидели пять минут, десять, пятнадцать, прислушиваясь к шуму дождя, и бледные молнии освещали их. Павел Кириллович не возвращался. Через полчаса Лена, потеряв терпение, стала снова одеваться и повязывать платок.
— Никак едет? — оказала Пелагея Марковна.
Лена бросилась к окну. Дождь все еще шел, мелкий, противный.
Посреди дороги шагом ехал Павел Кириллович на своем Валете. Он проехал мимо избы Лены, даже не взглянув на окна, и скоро расплылся вместе с лошадью в хмуром дождевом тумане.
— Мама, все побило, все побило! — крикнула Лена и упала лицом в подушку.
20
В один из ярких летних дней Анисим вышел из своей избы и, прищурившись, поглядел на Медведицу.
Река искрилась.
На скамье сидел Огарушек и ел землянику, выбирая ее из берестяного лукошка. Пальцы его были розовые, и на них налипли похожие на звездочки земляничные листочки.
— Вкусно? — спросил Анисим.
— У нас в Великих Луках ягоды лучше, — ответил Огарушек.
— Знаю я, какая у вас ягода. Ты бы вот здешней малины отведал. Нет нигде такой малины, как у нас на свежих вырубках. Жирная ягода. Ее медведи страсть любят.
— Кто-то паром кличет, дедушка, — сказал Огарушек.
— Садится медведь возле малинника на задние лапы, ровно человек, и обсасывает ягоду, а листья выплевывает… Верно, кто-то приехал.
Анисим затрусил к парому, переехал на другую сторону и вскоре вернулся с Дементьевым, его двуколкой и жеребцом.
— Чего же вы позабыли нас, товарищ начальник? — говорил Анисим, подвязывая паром. — У нас на прошлой неделе беда стряслась.
— Знаю. Слышал. Никак не мог приехать. Я в другом районе был. Обком послал в отстающие колхозы.
— Вон как! А у нас тут наговорили, будто вас… как бы это сказать…
— С работы поперли?
— Не поперли, а так, вроде того…
— Хотели. Поругался я там с одним типом из-за вашей Зориной. Да вышло-то так: его сняли, а меня оставили.
— И слава богу!
Петр Михайлович вывел жеребца по откосу наверх и остановился.
— Как живут у вас тут? Все по-прежнему?
— Ленка-то? По-прежнему.
— Почему именно Лена? — смутился Петр Михайлович. — Я обо всех спрашиваю. Как председатель, Мария Тихоновна?
— Ни с кем не гуляет, — продолжал Анисим. — Тихая стала… Видно, еще что-то надумывает. Позвать вам ее?
— Зачем же!
— Парень, — обратился Анисим к Огарушку, — беги до Зориных, да скажи, что Ленку начальство с района требует…
Огарушек побежал.
— Не придет она, — сказал Петр Михайлович.
— Придет. Дайте, я вашего коня привяжу. Чего вы его дергаете? Зачем без нужды дергать.
Дементьев посмотрел вдаль. Как изменилась по сравнению с прошлым годом Шомушка! На месте голых пустырей стояли новые избы, обнесенные палисадами и плетнями, возле заборов вместо лебеды и чертополоха белела ромашка, на шестах виднелись скворечни. Широкая улица сплошь заросла блестящей синеватой травкой.
Лена шла быстро — так быстро, что Огарушек не поспевал за ней. Но как только Дементьев стал смотреть на нее, она замедлила шаг.
— Какой вы черный, Петр Михайлович! — сказала она еще издали.
— Загорел, — ответил Дементьев, направляясь навстречу ей.
— А брови белые, — добавила она подходя.
— Выгорели, — сказал Дементьев.
Они поздоровались. Огарушек стоял рядом и с любопытством смотрел на них: чего это они оба стали какие-то неловкие…
— Вы знаете, Петр Михайлович, вся наша затея пропала!
— Нет, не пропала. Вы в «Красном пахаре» не были?
— Не была.
— Они там по-вашему шестнадцать гектаров засеяли.
— Откуда они узнали?
— Вы не станете ругать меня, Лена?
— Не стану.
Огарушек все стоял и слушал.
— Я весной, когда ездил к ним, все это рассказал. Извините, что самовольничал с вашей идеей.
— Это не моя идея. Это на Алтае делали…
— Да, но в ваших условиях вы первая…
— А как у них вышло?
— Прекрасно вышло. Сказать по правде, даже лучше, чем я думал… И теперь там называют этот клин зоринским клином… И еще в трех колхозах я рассказал — и там есть зоринские участки. Осенью прочтете в газетах и о себе и обо всем… Ну, а как вы тут с председателем?
— Хорошо с председателем… Жалко только его. Такой хороший человек, а один. — И Лена виновато взглянула на Дементьева.
Огарушек все стоял и слушал.
Лена медленно, словно разыскивая что-то на тропке, пошла вдоль берега. Дементьев так же медленно пошел за ней. Они вышли на дорогу, и ничего не говоря друг другу, свернули на нее. До самого горизонта один за другим тянулись холмы. Дорога виляла среди этих холмов, забиралась на вершины, опускалась в низины и далеко, на самом дальнем лиловом холме виднелась белой извилистой ниткой. Тянулась она за горизонт и дальше — за тридевять земель.
А Лена и Дементьев шли, изредка касаясь друг друга, шли, ничего не говоря, по этой бесконечной, ровной и чистой дороге.
Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.
Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.
Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.
Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.
Повесть «Год спокойного солнца» посвящена отважным советским китобоям. В повести «Синее небо» рассказывается о смелом научном эксперименте советских медиков. В книгу вошли также рассказы о наших современниках.
Герои новой повести «Зеленый остров» калужского прозаика Вячеслава Бучарского — молодые рабочие, инженеры, студенты. Автор хорошо знает жизнь современного завода, быт рабочих и служащих, и, наверное, потому ему удается, ничего не упрощая и не сглаживая, рассказать, как в реальных противоречиях складываются и крепнут характеры его героев. Героиня повести Зоя Дягилева, не желая поступаться высокими идеалами, идет на трудный, но безупречный в нравственном отношении выбор пути к счастью.
«Соленая Падь» — роман о том, как рождалась Советская власть в Сибири, об образовании партизанской республики в тылу Колчака в 1918–1919 гг. В этой эпопее раскрывается сущность народной власти. Высокая идея человечности, народного счастья, которое несет с собой революция, ярко выражена в столкновении партизанского главнокомандующего Мещерякова с Брусенковым. Мещеряков — это жажда жизни, правды на земле, жажда удачи. Брусенковщина — уродливое и трагическое явление, порождение векового зла. Оно основано на неверии в народные массы, на незнании их.«На Иртыше» — повесть, посвященная более поздним годам.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В своей второй книге автор, энергетик по профессии, много лет живущий на Севере, рассказывает о нелегких буднях электрической службы, о героическом труде северян.
«В обед, с половины второго, у поселкового магазина собирается народ: старухи с кошелками, ребятишки с зажатыми в кулак деньгами, двое-трое помятых мужчин с неясными намерениями…».