Разноцветный снег - [6]

– Ну, начало-о-ось, – закатил глаза Виталик и стал вытаскивать вещи из сумки.

Потом пришла совсем маленькая девочка. Я подумала, она третьеклашка, и удивилась, чтó ей тут делать – она, наверное, еще и писать-то как следует не умеет, не то что сочинять стихи-романы или чем они тут занимаются. Малышку привела бабушка, сказала, что заберет в пять, и ушла.

– Меня зовут Таня, – в отличие от остальных, она сразу обратила на меня внимание и подсела рядом. – Вообще-то мне двенадцать, – добавила она и, заметив мой недоверчивый взгляд, вздохнула. – Никто не верит. Просто у меня родители маленькие. Наташка из нашего класса головы на три меня выше и говорит, что такой, как я, была лет пять назад. Ну и фиг с ним. У взрослых всегда есть присказки, чтобы я не расстраивалась: «мал золотник, да дорог», «маленьких на руках носят», «большие женщины созданы для работы, а маленькие – для любви». Но мне и без этого нормально, я не переживаю; жалко только, в автобусе до верхнего поручня не достаю, до вешалки тоже допрыгивать приходится, ну и до полки на кухне. А еще в школе все называют малышкой и всерьез не воспринимают. Только подойдешь к девчонкам, они тут же замолкают: мол, что я там понимаю в их «взрослых» разговорах. Даже в группу во «вконтакте» не добавили, а я три раза запрос посылала. Зато сюда Яков Семенович позвал. Я в библиотеку давно хожу, а тут этот литклуб появился, мне гардеробщица рассказала. Ну, я и вступила.

На этих словах из зала вышел Яков Семенович.

– Ага, не просто вступила в ряды нашей доблестной армии, а буквально расстреляла меня в упор своими вопросами, – усмехнулся он и, пародируя Танин писклявый голос, затараторил: – А как к вам можно записаться? А в какой день будут занятия? А что надо с собой приносить? А какая у нас сегодня тема? А Виталика еще нет? Будем ждать или без него начнем?

– Я такого не спрашивала, про Виталика, – обиделась Таня.

– Ну, это я предвосхищаю твои сегодняшние вопросы, – похлопал ее по спине Яков Семенович и махнул нам рукой: мол, давайте, заходите уже.

– Одна трещит, другая вопросами засыпает! Как жить, как жить? – Виталик сокрушенно схватился за голову. – А может, мы их отселим куда-нибудь, Яков Семенович? Таня будет спрашивать, Сонька – отвечать. Красота! А мы тут без них тихонечко позанимаемся, в чисто мужской компании.

– Погодите, Виталий, у нас сегодня мужской компании не получится, даже если мы наших балаболок отселим, – улыбнулся Яков Семенович. – У нас новый член клуба, вот. – Он махнул в мою сторону, и тут же все на меня уставились.

– Стаська? Бойцова, что ли? – оживилась замолчавшая было Соня. И, когда Яков Семенович кивнул, пояснила: – Мы в параллельных учимся.

– Ой, я же не одна, – спохватилась я. – Яков Семенович, я по дороге Рому из нашего класса встретила. Можно он тоже на занятии побудет?

Яков Семенович опять кивнул, и я выскочила на улицу. Ромка стоял на крыльце и смотрел куда-то вдаль.

– Пошли!

– Что ж, проходите, – Яков Семенович сделал приглашающий жест, а когда все расселись, облокотился о столешницу. – Больше, кажется, мы сегодня никого не ждем.

– А какая у нас тема? – спросила Танечка и тут же смутилась.

Глава 7

Похоже, Яков Семенович не любил не только лифты, но и долгие предисловия.

– Начнем? – И все глаза сразу же устремились на него. – Перед вами два листа бумаги и краски. Для разминки нарисуйте на одном листе снег, а на другом – ночь. Все ясно?

– А как же… – изумленно промямлил Виталик, – у нас что сегодня, урок рисования?

– А я вообще рисовать не умею, – Даня покрутил в руках кисточку.

– Ага, а кто во всех тетрадях «эксклюзивных драконов» рисует?

– Это секретная информация, предательница, – зашипел на сестру Даня.

– Тоже мне, шпион! – фыркнула Соня.

– А можно что-то еще нарисовать? Ну, домик на снегу или елку в ночи? – решила я уточнить.

Как ни странно, молчала только малышка Таня, чья согнувшаяся фигурка хоть и напоминала знак вопроса, но сама она на этот раз ничего не спрашивала. Таня уже обмакнула кисть в белую краску и старательно водила ею по бумаге.

– Приступайте, – немного разочарованно пробормотал Яков Семенович. – Только снег и ночь, не надо домиков, – а сам подошел к компу и нажал на кнопку.

В читальный зал вихрем ворвалась мелодия, она взмыла к потолку и закружилась вокруг люстры, затихла, притаилась и стекла по стене вниз. Небольшая пауза, и вот она опять медленно поднимается, вылетает желтыми канарейками из-под миллиона смычков и носится по комнате неуправляемой стаей. Я даже чувствовала, как меня обдувает ветер от крыльев маленьких птиц. Это какое-то волшебство? Я оглянулась и увидела Якова Семеновича, который, прикрыв глаза, стоял у компьютера. Он, наверное, думал, что на него никто не смотрит, и помахивал карандашом, словно дирижерской палочкой, в такт музыке.

– У-у-у, – протянул Даня, – лучше бы «Рамштайн» послушали. Моцарта нам и в школе включают.

– Дурак, – хлопнула его по руке сестра, – это Третья симфония Бетховена. Да, Яков Семенович?

Яков Семенович вздрогнул и молча кивнул.

– Ее еще «Героической» называют, – продолжала Соня. – Бетховен ее вроде для Наполеона написал, но потом он в этом Наполеоне разочаровался и название поменял.