Разница в возрасте - [14]
— Да… опять в командировке, только теперь уже не в армейской.
— Отслужили?… Вы сейчас где живёте, у себя в Тверской области? — она всё помнила о нём.
— Да нет… Так получилось, что моё последнее место службы было под Москвой. Я туда как раз отсюда по замене перевёлся. В девяносто четвёртом под сокращение попал… ехать некуда, родители умерли… Так и остался в военном городке. Там хоть крыша над головой есть, а пенсию я, слава Богу, успел выслужить.
— К пенсии-то ещё и подрабатываете? — она бросала на него взгляды, тут же отворачивалась, продолжая колдовать над сковородкой, издававшей шипение и хлопки, похожие на выстрелы.
— На майорскую пенсию у нас сейчас не прожить. В фирме работаю, в Москве, снабженцем. Каждый день на электричке туда и обратно мотаюсь. Вот и сейчас по делам фирмы приехал, в Захарово случайно оказался, увидел ваш дом заколоченный, а тут как тут соседка, не хотите ли дом купить. Ну и адрес дала…
Барьер неловкости был окончательно преодолён, когда она накрыла на стол, а он достал бутылку московской «кристалловской» водки, которую вёз с собой на случай, если бы заводских пришлось «поить». Она не по-женски легко выпила первую рюмку, за встречу.
— Ну, как вы там живёте в России, в Москве, — хоть она всячески пыталась прикрывать рот, но он заметил, что и с зубами у неё не всё в порядке, и вновь память навеяла её белозубую улыбку, тот без единой щербинки жемчужный ряд на фоне пухлых сочных губ, которые ему так и не суждено было поцеловать.
— Да как всегда… кому-то хорошо, кому-то плохо, кто-то посерёдке. Аксиома жизни она во все времена одна и та же.
— Да нет… у нас тут эта аксиома не проходит, у нас всем плохо, — чувствовалось, что водка на неё подействовала, прежде всего на жесты и движения.
— Не может быть, кто-то выиграл от всех этих перемен и здесь, — возразил Рогожин.
— Почти никто… Калбиты не кавказцы, они и сами ни жить, ни работать в условиях рынка не могут, и другим не дают. У нас буквально всё развалено… предприятия, колхозы. Частное предпринимательство, если только оно не под патронажем вышестоящих калбитов, в полном загоне, фермерских хозяйств, как таковых, фактически нет.
— В общем-то, государственные предприятия и у нас все на боку лежат, — внес реплику Рогожин.
— У вас хоть для частников условия какие-то есть, а у нас… Калбиты все командные высоты захватили, русским предпринимателям палки в колёса ставят постоянно, а сами… ну вы и сами помните, какие из них хозяева…
О прошлом стали вспоминать после второй рюмки. Рогожин предупредительно осведомился сколько ей наливать, на что она, усмехнувшись, ответила:
— Не бойтесь, я не опьянею, лейте полную.
Действительно после второй, она даже как бы стала трезвее и начала рассказывать о себе:
— После окончания института я вновь замуж вышла и из Захарова перебралась к мужу, вот в эту квартиру. Он на титано-магниевом комбинате работал бригадиром спасателей. Ирония судьбы, но он меня старше был на целых девять лет. Тем не менее, жили мы хорошо, я ему была благодарна, как ни как с ребёнком взял. Потом на комбинате авария случилась, муж наглотался ядовитых газов, когда рабочих спасал, болел, высох как мумия и умер в девяностом году. А я до девяносто третьего в школе работала, больше не смогла… Не смогла калбитскую историю преподавать, Ермака с Анненковым бандитами именовать, а Амангельды Иманова борцом с колониальным режимом. Не смогла предков своих сибирских и семиреченских казаков с грязью мешать, а Абая, Мусрепова и Алимжанова, выше Пушкина, Толстого и Бунина ставить…
— Понимаю… Вам бы надо было попытаться куда-нибудь в Россию уехать. Тут же недалеко, в Барнаул, или Новосибирск.
— Многие у нас именно так и поступили. За примером далеко ходить не надо, мой брат вон с семьёй куда-то в Сибирь подался. Письмо прислал без обратного адреса, дом уговаривал продать… — Она умолкла, с ней буквально на глазах происходила какая-то перемена, будто из неё, как в голливудских фильмах, лезло наружу совершенно другое существо. — Нет… я отсюда никуда не поеду, это земля моих предков, — она вдруг заговорила с угрожающей твёрдостью, и стало очевидным, что водка всё-таки на неё подействовала.
— Подумайте о сыне.
— Я и так… Знаете, Володя, сколько я усилий приложила, чтобы его в калбитскую армию не призвали. Но бросить свою землю, отдать им её… Если бы я была мужиком… В Приднестровье горстке русских удалось отстоять свою землю и не пойти под молдован, а нас здесь больше шести миллионов и мы подчинились калбитам, позволили низвести себя до нации второго сорта?… Нет, мне просто стыдно за своих земляков, — её лицо выражало крайнее негодование.
— А вам не кажется, что всё дело именно в казахах? Я ведь тоже знаю их не понаслышке.
— Ну и что за «батырские» качества вы в них увидели? — с усмешкой спросила Екатерина Степановна.
— А вы сами, неужто?… Они же очень терпимы, понимаете, терпимы к любому другому народу, с ними можно сосуществовать, по-человечески общаться… Вот вы говорите, они не кавказцы, да я бы, ей богу, с казахами дело предпочёл иметь, хоть они и не такие предприимчивые, — убеждённо говорил Рогожин.
Бывший майор спецназа Алексей Сурин и бывший боевик Исмаил живут в Москве: Сурин работает начальником охраны в крупной фирме, Исмаил менеджером в фирме у «московских чеченцев». И никогда бы не свела их судьба, если бы Сурин не был косвенно причастен к гибели семьи Исмаила. Брат погибшей во время «зачистки» жены Исмаила Ваха, тоже бывший боевик, находит Сурина и требует от Исмаила помощи в совершении кровной мести. Исмаил не хочет мстить, но вынужден помогать Вахе. Ваха вынашивает план похищения всей семьи Сурина, отдыхающей на даче.
Тема межнациональных отношений в современных отечественных СМИ и литературе обычно подается либо с «коммунистических», либо с «демократических», либо со «скинхедовских» позиций. Все эти позиции одинаково чужды среднему русскому человеку, обывателю, чье сознание, в отличие от его отцов и дедов уже не воспринимает в качестве «путеводной звезды» борьбу за дело мирового пролетариата, также как и усиленно навязываемые ему пресловутые демократические ценности. Он хочет просто хорошо и спокойно жить, никого не унижая по национальному признаку, но при этом не желает чувствовать себя в своей стране менее комфортно в моральном плане, и быть беднее в материальном наиболее «пассионарных» нацменьшинств.Автор этой книги не претендует на роль носителя истины в последней инстанции.
В Российской Истории армия всегда играла наиважнейшую роль. Потому интересны не только связанные с ней знаковые события, но и ее внешне незаметная внутренняя повседневная жизнь. В сборнике отображены фрагменты армейских будней, как мирного, так и военного времени. Героями повествований являются солдаты и офицеры участники Великой Отечественной и Чеченских войн, курсанты военных училищ, советские военнослужащие и члены их семей, несущие службу в отдаленных гарнизонах. Рассказы написаны как на основе собственного солдатского, курсантского и офицерского опыта автора, а так же того, что он узнал от своих родственников, сослуживцев, знакомых.
Москва 1997-98 г.г., до и в период дефолта. В романе присутствуют две параллельные линии. Производственная, в которой имеют место и пьянки, и драки, и воровство, и «стукачество», и на выходе вроде бы реальное золото, добываемое из радиодеталей. Вторая линия, это приобщение к миру прекрасного, истинным ценностям – произведениям искусства. Золотой телец, которому поклоняются многие, не есть высшая мировая ценность, таковыми являются творения человеческого гения.
«Взорванная тишина» – название одного из рассказов сборника, в то же время характеризует ту жизнь, что сложилась в России с начала «перестройки» до наших дней. Герои Виктора Дьякова: солдаты и офицеры, бизнесмены, рабочие, пенсионеры, люди молодые и пожилые, оказавшись в непривычно «взорванной» обстановке, ищут новые ориентиры, каждый по своему решая вопросы выживания и сохранения личности в эпоху перемен.
Разве могут мирно соседствовать, или даже сосуществовать в рамках одного государства народы когда-то кроваво враждовавшие? Пример русских и татар, русских и немцев наглядно говорит – вполне могут, несмотря на «тяжелую» историческую память и различные вероисповедания. Но есть и обратные примеры: некоторые народы бывшей Югославии, израильтяне и палестинцы, индуисты и мусульмане в Индии, негры и белые в США. Они рознятся не столько по религиозной принадлежности или цвету кожи, они несовместимы по ментальности.
Дебютный роман Влада Ридоша посвящен будням и праздникам рабочих современной России. Автор внимательно, с любовью вглядывается в их бытовое и профессиональное поведение, демонстрирует глубокое знание их смеховой и разговорной культуры, с болью задумывается о перспективах рабочего движения в нашей стране. Книга содержит нецензурную брань.
Роман Юлии Краковской поднимает самые актуальные темы сегодняшней общественной дискуссии – темы абьюза и манипуляции. Оказавшись в чужой стране, с новой семьей и на новой работе, героиня книги, кажется, может рассчитывать на поддержку самых близких людей – любимого мужа и лучшей подруги. Но именно эти люди начинают искать у нее слабые места… Содержит нецензурную брань.
Автор много лет исследовала судьбы и творчество крымских поэтов первой половины ХХ века. Отдельный пласт — это очерки о крымском периоде жизни Марины Цветаевой. Рассказы Е. Скрябиной во многом биографичны, посвящены крымским путешествиям и встречам. Первая книга автора «Дорогами Киммерии» вышла в 2001 году в Феодосии (Издательский дом «Коктебель») и включала в себя ранние рассказы, очерки о крымских писателях и ученых. Иллюстрировали сборник петербургские художники Оксана Хейлик и Сергей Ломако.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.