Разная любовь, разная смерть - [19]

— Он знал Риту. Он, по вашим указаниям, всегда возил ее на машине.

— Вы думаете, он? Ах, мерзавец…

— Нет, — перебил я его. — Я говорил с ним и выяснил, что это не он. И все же вы должны были внести его в список. Оставьте свои аристократические замашки, Рембек, и дайте мне полный список.

Секунды на три-четыре наступило молчание, а затем он проговорил:

— Вы правы. У Честертона есть рассказ про почтальона, не помните название?

— Понятия не имею, — ответил я.

— Я как-то давно его читал. Да, как же он называется? Ну вот, не успокоюсь, пока не вспомню. Суть в том, что людей на заднем плане никогда не замечаешь. Когда все перечисляли тех, кто там был, никто не догадался упомянуть почтальона, а оказалось, что именно он и убийца.

— Вот это мне как раз и надо, — заявил я. — Список всех почтальонов.

— Дайте мне еще немного подумать, — попросил он. — Если я кого-то упустил, то пришлю вам дополнение к списку. Вам еще что-нибудь нужно?

— Да. Помощник, кто-нибудь на роль секретаря и посыльного.

— Понятно. Мальчик на побегушках. В течение получаса пришлю вам его. Что еще?

— У вас есть при себе экземпляр вашего списка?

— Естественно.

— Прекрасно. Пошлите людей, чтобы ознакомились с их алиби на позавчерашнюю ночь. Убийца мог съездить в Аллентаун и обратно часа за три, а прибыть туда он мог в любое время между одиннадцатью тридцатью в среду и, скажем, семью утра в четверг. Поскольку она только что приняла душ, это было, скорее всего, около полуночи или немного позже.

— Она только что приняла душ? Перед тем как ее убили? Я не знал.

Он замолчал, и я догадался, что на него нахлынули интимные воспоминания. Обследовав те апартаменты с маленькой зеленой ванной комнаткой с душевой кабиной и заваленную ее вещами спальню с лоскутным одеялом на кровати, я мог сейчас вообразить, какие картины проплывают перед его мысленным взором, однако мне они представлялись размытыми, не очень четкими. Ведь я никогда не видел лица Риты Касл.

— Алиби подразумевает, что между десятью часами вечера в среду и половиной девятого утра в четверг не остается незакрытым трехчасовой промежуток.

— Да-да, — откликнулся он. Голос его прозвучал странно. Он прокашлялся и уже обычным голосом продолжал: — Я постараюсь к концу рабочего дня все выяснить. Вы будете в офисе?

— Да. Пока не получу ответов по алиби. Потом мне понадобится побеседовать с оставшимися.

— Ясно. Что еще?

— Она когда-нибудь представляла вас друзьям, которые у нее были до знакомства с вами?

— Что, всякой деревенщине? Нет, у нее хватало ума этого не делать.

— Никогда? Никому?

— Ни одному человеку.

Это было, собственно, не так уж важно. Рита же написала в записке: «Я встретила настоящего мужчину», что, видимо, означало, что с ним она познакомилась уже после Рембека. Однако я хотел проверить и другие возможности. Таким образом я, в случае чего, освобождал себя от лишней работы.

— Когда будете посылать мне новый список, включите в него адрес и номер телефона Доминика Броно.

— Значит, вы все-таки думаете, что это он.

— Нет, не думаю. Но я — педант.

— Вы со мной откровенны?

— Рембек, когда я кого-то заподозрю, я вам первому сообщу.

— Хорошо. Что еще?

— Вы обещали мне достать в полиции данные лабораторных исследований.

— Они уже на пути в Нью-Йорк. Вы их получите в течение часа.

— Ладно.

— Вы хотите, чтобы я договорился для вас о встречах с людьми из списка?

— Нашими подозреваемыми? Нет, с этим подождите. Пусть произведут предварительное дознание.

— Хорошо. Что еще?

— Пока все.

— Хорошо. Позвольте вам кое-что сказать, мистер Тобин?

— Валяйте.

— Я уверен, что в управлении полиции совершили ошибку. На этом мы и завершили разговор, после чего я сел за пишущую машинку и принялся за составление предварительного рапорта, суммируя все, что произошло к данному моменту, на середине я прервал работу, вспомнив, что нужно позвонить Кейт. Я набрал ее номер, дал ей свой, сообщил, что не знаю, когда вернусь домой, и опять засел за рапорт.

Я уже заканчивал, когда раздался стук в дверь. Я крикнул «Войдите!», дверь отворилась, и вошел мой «мальчик на побегушках».

Забавно, но он действительно выглядел как мальчишка — маленький, шустрый и юркий. И лишь трясущиеся руки выдавали в нем вполне взрослого и к тому же склонного к пьянству. Он поздоровался, назвавшись Микки Ханселом, и я сказал, что хочу послать его кое-что купить. Он встрепенулся, приготовившись слушать.

— Коробку папок, таких, чтобы влезли в этот шкаф. — Я вытащил из кармана блокнот. — Два блокнота — точно таких же. И кофе с рулетом для нас с вами.

— Да, сэр, — кивнул он. — Папки для документов. Блокноты. Кофе и рулет.

— И скажите лифтеру, что вам понадобится рабочий стол.

— Да, сэр, скажу. — Он отсалютовал мне трясущейся рукой, нервно улыбнулся и вышел.

Мой помощник еще не пришел, а рабочий стол уже принесли. Двое одетых в майки мужчин внесли его, поставили в угол и снова вышли. Это был прямоугольный деревянный стол, старый, обшарпанный и поцарапанный, как и мой.

Когда вернулся Микки Хансел, я спросил:

— Вы знаете, что, собственно, произошло?

— Не имею ни малейшего понятия, сэр, — быстро ответил он.

— Да ладно! Неужели вам никто ничего не рассказал, когда посылали сюда?