Размышляя о минувшем - [5]
Не помню случая, чтобы он выругался, повысил голос при разговоре с подчиненными. Даже наказывая солдата за проступок, — а случалось это нередко, так как капитан не оставлял без внимания отступлений от дисциплины, — он объявлял об этом ровным, спокойным голосом. Рассказывали, что за время командования ротой капитан Частухин ни одного солдата не отдал под суд, тогда как в соседних ротах такое случалось часто.
После двух месяцев моей службы в роте капитан отобрал десять солдат для направления в полковую учебную команду. В их число попал и я. Провожая нас, Частухин дал наказ — беречь честь роты. И мы не подвели своего командира. Все успешно окончили учебу, не имея ни одного замечания по службе, а осенью 1913 года, уже ефрейторами, с большой радостью возвратились в свою роту.
Примерно раз в месяц у нас в батальоне устраивались лекции на так называемые нравственные темы. Читали их обычно офицеры, готовившиеся к поступлению в академию. Выступал перед нами и Частухин. Мы всегда его слушали с особенным интересом. Капитан стремился всячески подчеркивать талантливость русских людей, их смекалку, душевную доброту. Гордиться отчизной, народом своим призывал он.
Мне повезло, что именно этот умный, душевный человек был моим первым ротным командиром. Я научился у него многому хорошему, прежде всего верить в людей, в их добрые чувства, глубоко понял, что уважение к человеческому достоинству другого — самый верный путь снискать уважение к себе самому.
Разумеется, такие, как Частухин, при всем своем желании не могли сделать службу в царской армии лучше, чем она была на самом деле. Казарма для нас, солдат, оставалась тюрьмой.
За время службы в запасном батальоне в шестнадцатом году у меня осталось единственное хорошее воспоминание: в одной из брянских гимназий мне удалось экстерном сдать экзамены за шесть классов. К этому я упорно готовился несколько лет, используя каждую возможность для пополнения своего образования. Знания приходилось приобретать по крупицам, до всего доходить самому. Правда, изредка, во время лечения в госпиталях, помогали вольноопределяющиеся, товарищи по палате. Но такая помощь была случайной и редкой.
После сдачи экзаменов за гимназию передо мной открылась возможность попасть в школу прапорщиков, о чем я мечтал чуть ли не с первого дня службы в армии. Уже обдумывал, как лучше составить рапорт, и… снова был направлен на фронт.
В полк прибыл в январе 1917 года. Он теперь занимал оборону на озере Нарочь. За озером располагались немецкие войска. Часто на виду друг у друга русские и немецкие солдаты полоскали белье, порой даже переговаривались. И нас и немцев одинаково волновал вопрос: скоро ли кончится война?
В окопах солдаты вели бесконечные разговоры о семьях, о забастовках в Петрограде и других городах, о растущей дороговизне в тылу. На все лады проклинали царя и правительство.
Время от времени возникали митинги. Лейтмотивом их было требование — кончать войну! Изо дня в день усиливали агитацию среди солдат большевики. Они разъясняли, что нужно не просто кончить войну, а кончить ее свержением царского правительства, уничтожением эксплуататорского строя, передачей власти в руки рабочих и крестьян.
В начале февраля в нашу роту возвратился из госпиталя солдат Иван Васильев, большевик, рабочий с Урала.
— Петроград бурлит, — восторженно говорил он. — Вот–вот вспыхнет революция. Полетит к чертям собачьим царская власть. Мы должны быть готовы поддержать рабочих.
Слушая Васильева, я вместе со всеми от души радовался предстоящим переменам, хотя и не представлял себе ясно их существо.
«Солдатский телеграф», на много дней обогнавший официальное сообщение, принес на фронт волнующую весть: в Петрограде революция, царь отрекся от престола.
— Царь отрекся от престола! Здорово придумано, — сказал на митинге Васильев. — Как будто сам, добровольно сложил с себя власть. А надо говорить прямо: спихнули царя с престола рабочие, народ. Насиделся он на нашей шее. Довольно!
Революция свалилась на нас как снег на голову. Что же делать дальше? Как вести себя в этой обстановке? Никто пока не мог дать толкового, вразумительного ответа на наши вопросы. По хмурым лицам офицеров мы догадывались, что многие из них явно не в восторге от дошедших до фронта слухов.
Официально о революционных событиях в Петрограде мы узнали лишь 4 марта. На рассвете полк построился в тылу, на площадке возле двух домиков, в которых размещался штаб. В окопах остались только дежурные. Командир зачитал перед строем приказ. В нем очень кратко сообщалось об отречении царя от престола и о переходе власти к Временному правительству. К приказу никаких комментариев. Гробовое молчание. По всему было видно: офицеры растерялись. В предрассветной тишине, нарушаемой лишь шелестом ветра, прозвучала команда:
— Разойдись!
Солдаты, возвращаясь в окопы, перебрасывались торопливыми словами:
— Теперь и землицы народу дадут.
— Пообрежут крылья господам.
— Революция — это, брат, дело большое.
— Без царя заживем по–человечески.
Через несколько дней узнали фамилии членов Временного правительства: князь Львов, Милюков, Гучков, Маклаков, Родзянко…
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.