Размышляя о Брюсе Кеннеди - [35]
Непринужденно — так Рюйдовы друзья смотрели на нее. Они не докучали ей вопросами о творческих планах ее мужа, глаза их не загорались, когда муж подходил к ним, как случалось в Амстердаме. Она была просто сестрой их друга, Рюйда, не больше и не меньше. Возможно, она могла понравиться — во всяком случае, пока не доказано противоположное. Среди друзей Рюйда она сама была кем-то, но не чем-то при ком-то.
И мужчина в джинсовой рубашке поинтересовался именно ее жизнью, работает ли она, когда же она, хихикнув, ответила, что, мол, «ведет жизнь тупой домохозяйки», рассмеялся. Потом спросил, какие у нее увлечения. А узнав, что она изучает испанский, радостно удивился. Он интересовался и радовался искренне, вовсе не из вежливости. Испания была его любимой страной, причем, к ее сведению, его внимание привлекали не пляжи, но бескрайние просторы внутри страны, напоминавшие огромные американские ландшафты. Его звали Арнолд, и занимался он гамбургерами. Но что и как, Мириам забыла.
— Да-да, вспомнила, — сказала она. — Приятный человек.
Действительно, он был не лишен привлекательности, хороший рост, немного сутуловатый, руки в карманах, так обычно держатся высокие люди, которым не хочется общаться с собеседником словно свысока. Однако он не вызвал у нее никаких фантазий вроде обнаженного длинного тела рядом, потом сверху — как он должен изогнуть спину, чтобы поцеловать ее в губы.
— Не знаю, почему мы об этом заговорили, — сказал Рюйд. — Кажется, мы говорили о тебе и о Бене, ну да, и Арнолд вдруг спросил, имел ли он дело с рекламными роликами.
— Да.
— Но Бен откликнулся как-то вяло.
— Так.
— А когда услышал название «Бургер-Кинг», весь скривился, а потом перевел разговор на тему войны в Ираке. Не помню, что он там еще говорил, но закончилось тем, что он отказался даже косвенно участвовать в софинансировании американского вторжения. Дескать, не станет он продавать душу наглой сверхдержаве. Ну ты его в этих делах знаешь лучше, чем я. Я тогда сказал ему, чтобы он подумал спокойно и поговорил об этом с тобой. А еще я сказал, чтобы он и о семье подумал. Хотя бы раз в жизни подумал о деньгах, а не обо всех этих дорогостоящих принципах. Но думаю, лучше бы мне этого не говорить.
Мириам вообще-то не хотела узнавать, что и как, но все же спросила. Поинтересовалась, сколько «Бургер-Кинг» платит за ролик. Рюйд ответил, что не знает точно и что речь шла о серии в пять роликов, но Мириам настаивала, и Рюйд сказал, что знает очень и очень приблизительно, что это как бы пальцем в небо.
Потом он назвал сумму. Денег хватило бы на несколько сотен джинсовых курток из «Поло Ралф Лорен» — вот первое, что пришло Мириам в голову. Затем она вспомнила о старом диване, о ремонте на кухне. О посудомоечной машине. Об их автомобиле, подержанном «ситроене», который всякий раз, как они ехали в отпуск, надолго вставал на обочине где-нибудь под Брюсселем или чуть не доезжая Лилля. Вспомнила любопытные мордашки детей, когда они впервые наблюдали, как их машину грузили на полицейский эвакуатор, но в каждый следующий раз их лица становились все печальнее.
Она почувствовала, как глаза наполнились слезами. В следующий миг устыдилась, что в первую очередь подумала о материальном. А секунду спустя стыд улетучился. Я не такая, как он, подумала она. Этим нельзя заражаться. Нет, она не стыдилась. Она была вне себя. И даже не столько потому, что Бен отказался от ощутимой финансовой прибыли, сколько оттого, что он не счел нужным обсудить это с ней.
— Мириам?
Очевидно, она уже некоторое время молчала. Надо что-нибудь сказать — о роликах для «Бургер-Кинга» или что она про них знала.
— Припоминаю, но очень смутно, — сказала она. — Кажется, Бен говорил, что еще подумает.
— Тянуть нельзя. Через неделю Арнолд ожидает ответ, иначе заказ уйдет другому.
Наступила короткая тишина. Смолк и неясный птичий щебет на другом конце линии — явно из сада. Рюйд, видимо, прикрыл трубку рукой и что-то сказал жене или кому-то из детей. Когда звуки ожили, она вновь услышала скрежет стула по садовым плиткам — брат явно встал и собирался заканчивать разговор.
— Слушай, Мириам, — продолжил он. — Не хочу лезть в ваши с Беном дела, решай сама. По мне, оставайся там хоть на месяц, если считаешь, что так для тебя лучше. Но тут есть еще одна загвоздка. Видишь ли, речь о папе. Вчера он проснулся и остался в постели, мама очень беспокоится. Возможно, это ложная тревога, ты ведь знаешь, она частенько делает из мухи слона. Но, с другой стороны, на папу это не похоже, чтобы вот так просто не вставать. Я собираюсь сегодня днем заехать к ним, посмотрю, что к чему. Потом расскажу. Ты, конечно, и сама могла бы позвонить, но он ведь тебе не скажет, даже если с ним плохо.
