Размышления при прочтении «Сцен из Фауста» А.С.Пушкина - [6]

Так что же это за «особые причины» и что представляла собой «искра пламени иного», о которой Пушкин упоминает в последней, зашифрованной главе «Евгения Онегина»?

3. Искра пламени иного…

О масонской кишинёвской ложе говорилось выше. Кое-что в этом вопросе может высветить переписка поэта 1822 — 1824 годов.

В Греции восстание против многовекового турецкого владычества. Россия — на стороне греческого народа, а Первого поэта северного соседа Греции обвиняют в том, что он не оценил по достоинству «греческих повстанцев».

Пушкин отвечает на эти выпады в письме к В.А.Давыдову в июле 1824 года:

«С удивлением слышу я, что ты почитаешь меня врагом освобождающейся Греции и поборником турецкого рабства. Видно слова мои были тебе странно перетолкованы. Но что бы тебе ни говорили, ты не должен был верить, чтобы когда-нибудь сердце моё недоброжелательствовало благородным усилиям возрождающегося народа. Жалея, что принуждён оправдываться перед тобою, повторю и здесь то, что случалось говорить мне касательно греков».

Далее Пушкин вскрывает механизм формирования мнения того окружения, которое почему-то сознательно и целенаправленно искажает взгляды поэта.

«Люди по большей части самолюбивы, беспонятливы, легкомысленны, невежественны, упрямы; старая истина, которую всё-таки не худо повторить. Они редко терпят противуречие, никогда не прощают неуважение; они легко увлекаются пышными словами; охотно повторяют всякую новость; и, к ней привыкнув, уже не могут с нею расстаться. Когда что-нибудь является общим мнением, то глупость общая вредит ему столь же, сколько единодушно его поддерживает».

Поразительно точная оценка так называемого «общественного мнения», которая актуально даже спустя полтора столетия. «А где же греки?» — спросит недоумевающий читатель. Есть и греки, то есть и о них тоже:

«Греки между европейцами имеют гораздо более вредных поборников, нежели благоразумных друзей».

Кто-то скажет, что это слишком туманно и что при желании эти слова поэта можно всяко перетолковать. Но вот письмо П.А.Вяземскому из Одессы, где уже более определенно по тому же вопросу:

«О судьбе греков позволено рассуждать как о судьбе моей братьи негров, можно тем и другим желать освобождения от рабства нестерпимого. Но чтобы все просвещенные народы европейские бредили Грецией — это непростительное ребячество. Иезуиты натолковали нам о Фемистокле и Перикле, а мы вообразили, что пакостный народ, состоящий из разбойников и лавочников, есть законнорождённый их потомок и наследник их школьной славы. Ты скажешь, что я переменил своё мнение. Приехал бы ты к нам в Одессу посмотреть на соотечественников Мильтиада и ты бы со мною согласился».

И ещё одно письмо В.А.Давыдову всё по тому же поводу, но… то ли из Кишинёва, то ли из Одессы, верхний край письма оторван, да и дата неясна: то ли 1823, то ли 1824 год,

«Из Константинополя — толпа трусливой сволочи, воров и бродяг, которые не могли выдержать даже первого огня турецких стрелков, составила бы забавный отряд в армии графа Виттгенштейна. Что касается офицеров, то они хуже солдат, мы видели этих новых Леонидов на улицах Одессы и Кишинёва (…) со многими из них лично знакомы, мы можем удостоверить их полное ничтожество (…), ни малейшего понятия о военном деле, никакого представления о чести, никакого энтузиазма — французы и русские, которые здесь живут, высказывают им вполне заслуженное презрение; они всё сносят, даже палочные удары, с хладнокровием, достойным Фемистокла. Я не варвар и не проповедник Корана, дело Греции вызывает во мне горячее сочувствие, именно поэтому-то я и негодую, видя, что на этих ничтожных людей возложена священная обязанность защищать свободу».

Крайне интересная переписка! И кто же этот «пакостный народ, состоящий из разбойников и лавочников, эта толпа трусливой сволочи, у которой нет никакого представления о чести»?

Может быть греки? Но греческие повстанцы истекали в это время кровью в неравной борьбе за свободу своего Отечества. Бегут же, как правило, те, у кого никогда не было Отечества и для кого борьба за свободу своего народа — всего лишь «ухудшение условий среды обитания».

Нет, не случайно «главные пушкиноведы» у нас Эйдельман, Гоц, Абрамович, Лотман и др. Не случайно, что их духовный отец, академик Д.С.Лихачев (ученик Жирмунского) объявляет русских писателей В.Белова, В.Астафьева, В.Распутина — черносотенцами. Если уж замолчать, зачеркнуть Пушкина — Первого Поэта России нельзя, то «разтолковать», объяснить его русскому народу, выходит, была какая-то настоятельная необходимость. В чём дело?

Почему даже невооруженному взгляду непредвзятого читателя при изучении эпистолярного наследия поэта бросается в глаза желание прошлых и современных «толкователей» пушкинского наследия убрать оттуда всё, что касается упоминания роли иудо-масонов в судьбе «жертвопринесённых» декабристов. Фактов, к сожалению, мало, но кое-что осталось. Если же эти факты разсматривать в связи с обстановкой, царившей в то время в литературных кругах, то можно понять очень многое. Но главное — идти за Пушкиным, строго за Пушкиным, а не за его «толкователями».