Размышления о жизни и счастье - [18]

Уход жены для самовлюбленного мужчины подобен удару в промежность, некоторые не могут оправиться всю жизнь. Я страдал мучительно. Обвинить жену в распутстве я не мог — не было повода, считать себя неудачником не привык, а водка всегда вызывала во мне отвращение. Соскользнуть было некуда и пришлось искать причины краха в собственном характере. Тоска и самокопание почти год не давали мне уснуть на чердаке, где я тогда скитался. Я раскручивал свою жизнь, как киноленту, в обратную сторону, и мне постепенно стали открываться истоки моего теперешнего положения. Мозаика прошлых событий выстраивалась в логическую цепочку. Эта цепь тянулась в прошлое: в бездумную юность, в самодурное отрочество, в капризное детство.

Не в мертвой теории, а на собственном примере с зубовным скрежетом я увидел, что судьба наша зарождается в интонациях матери, в первых детских капризах, в «хочу» или «не хочу». В ранние детские годы формируется наша душа и выстраивается линия поведения. Все последующие поступки лишь следствие этого процесса. В детской лжи, в школьной лени, в юношеском поиске удовольствий уже живут наши взрослые беды, наши безвыходные тупики.

Человек, которого в детстве унижали невниманием, редко бывает счастливым. Он не способен «остановиться, оглянуться» при первых признаках надвигающейся беды, если даже его об этом предупреждают. Он несется по инерции и со светлого старта надежд и любви влетает в черный тупик семейного краха. И тогда капают слезы, заламываются руки, и трудно понять, откуда свалилось то, что отнимает у человека желание жить.

Постепенно эта простая схема созрела во мне, и вместе с пониманием личного краха пришло отвращение к эгоизму в себе и в других.

Более года жил я в состоянии изнуряющего самоанализа и приступов острой тоски. Я был поглощен внутренними борениями. Это был период осмысливания бездумной юности, иначе говоря, моих не прожитых, но возможных судеб. Я вдруг увидел, что мое теперешнее положение закономерно, оно не могло быть иным. Эта мысль приводила в отчаяние, но она же и пробуждала надежду. Начинало казаться, что, начни я жизнь сначала, я смог бы построить ее иначе.

Незаметно пришел интерес к окружающим людям. Я научился слушать и слышать чужие беды и обнаружил, что в ошибках посторонних людей много сходного с моими ошибками.

«Ах, если бы было, кому вовремя мне подсказать, подправить, — думал я». Но мудрого советчика всегда нет под рукой, а если бы и нашелся, кто из молодых будет его слушать?! Все мы в те годы «сами с усами». Чтобы понять пользу мудрых советов, нужно либо набить шишек, либо прожить жизнь.

И то сказать, хороши были бы люди, если бы поворотные моменты судьбы решались по подсказке.

Так или иначе, в работе, переживаниях и размышлениях шло время.

Однажды товарищ по работе пригласил меня на свадьбу. Настроение было совсем не праздничное, но отказаться было неудобно. Усадили меня напротив молодых. Свадьба была шумной и многолюдной, но мне было не до веселья. Я сидел и тупо ковырял что-то в тарелке. Когда гости выпили и перестали обращать внимание на молодых, я поднял голову и стал наблюдать. Дородная сонная девица и щуплый мой приятель были совсем не парой. Но главное было не в комплекции. Я вдруг ощутил их внутреннюю несогласованность. Она проявлялась в выражении лиц, в напряжении родителей, которые уже начали что-то выяснять между собой.

Хотелось встать и остановить эту нелепую комедию, способную принести несчастье двум молодым людям. Но так как сделать этого я, конечно, не мог, а видеть, как люди добровольно лезут в петлю, было невыносимо стыдно, я тихо ушел с этого спектакля.

Около полуночи добрался до своего чердака. Спать не хотелось. Я взял тетрадь и решил записать впечатления вечера. Я ясно представил себе, как родители подсчитывают истраченные на свадьбу деньги, как обескуражено сидят на постели уставшие от гвалта молодые, как совестно им смотреть друг на друга утром.

Все их будущие неприятности, споры, а потом и ссоры, ясно предстали перед моим воображением. В их будущих разногласиях я увидел отражение собственной семейной жизни. Казалось, что я уже знаю, о чем они будут говорить через месяц, через год, как бездарно будут воспитывать ребенка, как будут обвинять друг друга в обманутых жизнью надеждах. У меня было ощущение, что я вижу насквозь их безрадостное и пошлое будущее. Они будут жить «как все» и только в этом находить оправдание своему сожительству. Глаза их детей не будут светиться удивлением и радостью. Дети рано научатся лавировать между родителями, скоро привыкнут к мелким подлостям и тоже станут «как все».

Я записывал эти горькие мысли, пока не уснул. Утром, сунув куда-то тетрадку, ушел на работу.

Прошло несколько лет. Я встретил милую и разумную женщину и женился. Мои ночные бдения, видимо, не прошли бесследно. В новой жизни я старался не повторять прежних ошибок. Я вытравливал эгоизм, как мог. В семье появилось и стало укореняться уважение, без которого подлинного счастья не бывает.

Не скоро, лет через пять, мне в руки попалась забытая тетрадь. Я стал читать ее, и к удивлению своему, обнаружил, что мой невольный прогноз семейной жизни приятеля почти полностью оправдался. Я ошибся только в сроках. Все, что я предполагал, происходило раньше. То, на что я давал год, случалось куда быстрее: через месяц они уже крепко скандалили, через год ненавидели друг друга, но ребенок уже связывал их, и супруги приспосабливались самым подлым образом.