Размышления о либерализме - [6]

М. Каткова относят обычно к правому краю российского либерализма середины XIX века. Оцените сами рассуждения этого — среди либералов — правого журналиста и сравните их с готовностью Чернышевского загодя жертвовать свободой и правом ради торжества своих снов.

Катков (цитирую выборочно) проповедует сосуществование «крайних прогрессистов» и «умеренных прогрессистов», «партии движения» и «партии охранения», но в английском парламентском стиле и духе борьбы, которую считает естественным образом жизни политически развитого общества. С Чернышевским он спорит непримиримо из-за (цитирую Каткова) «возбужденной и эксцентричной фантазии» последнего, из-за «наезднического обращения с действительностью», из-за приверженности к «внешним или насильственным способам» преобразования, из-за «чудовищной нелепости» конструктивной программы народнического социализма, из-за «непонимания жизни, соединенного с нелепыми притязаниями на переработку ее основания». Вот как рисует свой идеал партийных взаимоотношений Катков: «Общественная свобода есть самое сильное охранительное начало в мире», «Русская история постоянно являла отсутствие равновесия сил „движения“ и сил „упора“: они всегда действовали непримиримо враждебно друг к другу и существовали порознь. По этой причине все прошедшие преобразования оказались мало плодотворными. …В настоящее время особенно чувствуется потребность ввести в нашу государственную организацию участие живых общественных сил, чтобы восстановить равновесие между движением, которое может стать бесплодным, даже разрушительным, с самосохранительными инстинктами жизни. …Разумное преобразование есть улучшение существующего; средство разумного преобразования — устранение недостатков, обнаруживающихся в существующем порядке, и, следовательно, сохранение в нем всего того, что удовлетворительно. Основой преобразований должен быть существующий порядок. Самое слово преобразование показывает, что преобразования не создают чего-либо нового, а дают существующему новый образ» (Катков М. Н. Собрание передовых статей «Московских ведомостей» 1863 года. 1897, № 138).

Но, повторим, борьба политических движений в просвещенных слоях общества оставалась в основном движением литературным, публицистическим. В практическую политику уходили, как правило, экстремисты. Хотя исключения были, и чем ближе к 1917 году, тем более частые. Но повторим снова и снова: остойчивая масса «третьего сословия» еще не сложилась. «Тело» нации словно бы не поспевало за видениями ее образованного меньшинства, начитавшегося книг о другой истории других, гораздо более зрелых (а то и старых) народов. Радикалы пытались перебросить народное «тело» через этот разрыв — рывком, ускоренно, в произвольно ими, радикалами, избранном направлении. И опять мы приходим к мании «большого скачка», соблазняющей всех скоростных преобразователей.

* * *

Применимо ли наше рассуждение о преимуществах постепенной реформации к строю, сложившемуся в СССР в 1920-х годах и просуществовавшему до 1990-х? Нет, неприменимо. И прежде всего потому, что постепенность предполагает готовность к реформам на высших ступенях власти. СССР же вплоть до своего распада был государством тоталитарным, то есть по части фундаментальных раскрепостительных реформ невменяемым.

* * *

Вернемся, однако, в XIX век.

Естественно, что после множества покушений и чудовищного убийства Александра Освободителя имело место «поправение» власти — реакция на натиск слева. Возникло озлобление против радикализма со стороны даже недавних «почти радикалов» типа Кавелина; что же говорить о всегда умеренном и осторожном Каткове? Катков, нападающий, например, на Герцена, уже в 1860-х годах выглядит так, словно он осатанел от отчаяния, от невозможности убедить, от разрушительного упорства левых и от начавшейся слепой, по его мнению, реакции справа. Он осыпает Герцена бранью куда более резкой, чем позволял себе раньше по адресу Чернышевского: «Бездушный фразер не видит, в чем уголовщина! Ему ничего, — пусть прольется кровь этих „юношей-фанатиков“! Он в стороне, — пусть она прольется!» («Русский вестник», июнь 1862). Или: «Свободный артист, укрывшийся за спиной английского полисмена, вербует себе приверженцев во всех углах русского царства и для своего развлечения высылает их на разные подвиги, которые кончаются казематом или Сибирью». Вот еще один отрывок из статьи Каткова «К какой мы принадлежим партии»: «Вырвите с корнем монархическое начало… уничтожьте естественный аристократический элемент в обществе, и место его не останется пусто, оно будет занято или бюрократами, или демагогами, олигархией самого дурного свойства».

Что больше похоже на почти вековое «светлое будущее» — «четвертый сон Веры Павловны» или процитированное выше пророчество?..

* * *

Останавливает на себе внимание характерная для 1860-х годов (и для 1910-х, и для нынешних демократических стран и кругов) упорная надежда либералов на то, что радикалы не победят по причине бессмысленности строительной части их программы. Это губительная ошибка: побеждают партии с помощью используемых ими доктрин и лозунгов. А не доктрины с помощью партий