Размышления о Кристе Т. - [39]

Она залпом выпила свое шампанское и при этом взглянула на Юстуса. Его улыбка вселяла уверенность, но не была самоуверенной.

Из этого мог выйти толк, право же, мог.

Мне думалось, что теперь я отчетливее вижу, к чему она ведет. Это она нашла способ наглядно показать ему, чего лишится, последовав за ним. Казалось, она только сейчас сама поняла свой замысел и снова замерла в испуге — минута, полная значения. Юстус же, безразлично, догадывался он о том или нет, сделал единственно верное: он сделал вид, будто давным-давно все это про нее знает, будто сейчас просто настал решающий миг и будто мысль о каких бы то ни было «лишениях» даже и допускать не следует. И это он дал ей понять, не проронив ни звука, просто тем, как, глядя на нее, выпил свое шампанское, как взял пустой бокал у нее из рук, а затем пригласил ее на танец. Поскольку она, как он мог догадаться, уже приняла решение, от него требовалось только облегчить ей завершающий шаг: завершающего шага вообще не было, он стал для них одним из многих.

Она была ему признательна за ту уверенность, которую он ей дает, и имела к тому все основания. Он же не танцевал и не пил, дожидаясь той минуты, когда сможет сказать: пошли. Тут она оставила своего партнера и немедленно последовала за ним. Она мимоходом кивнула мне и покинула нас, мы же, оставшиеся, вольны были задаваться вопросом, почему мы никогда не верили, что она найдет свое счастье самым простым и естественным способом.

В тот вечер она хотела заставить всех и самое себя отступить на несколько шагов — на одно-два столетия назад, чтобы тем отчетливее разглядеть нас. Через сто, нет, даже через пятьдесят лет мы тоже будем стоять на сцене историческими персонажами. Зачем же так долго ждать? Отчего — коль скоро этого все равно не избежать, — совершив два-три шага, не вскочить на сцену самим, для начала перепробовать несколько ролей, прежде чем сделать выбор, несколько отвергнуть как оскорбительное предложение, не без тайной зависти обнаружить, что еще несколько уже розданы, и, наконец, принять ту, где все зависит от толкования, то есть от тебя самого. Роль жены человека, который станет ветеринаром, который знает, что она не только выискала, но и самолично создала его и что они должны заставлять друг друга делать все возможное и невозможное, если не хотят снова друг друга потерять.

В тот вечер он увел ее к себе. Я решила не придумывать комнату, это несущественно. Время ей больше не требовалось, спектакль подошел к концу, роль окончилась сама по себе: он любил ее.

14

Теперь надо проявлять сугубую осторожность. Так трудно отделаться от чувства, что ключ найден.

Теперь надо сохранять подозрительность. Как же так? И это все? Несколько недомолвок, «фантастическое бытие», «видение»… А если дверей было много? А если эта, единственная, была первой попавшейся и найдена лишь случайно?

Другие же остались на запоре даже и для нее, Кристы Т.?

Мы можем предпринять еще одну попытку. Пусть все решает не тот костюмированный бал, который все равно выдуман мною, а самое обыкновенное прибытие поезда в захолустный городок. Называть городок не имеет смысла, они все похожи один на другой, просто в этом по воле случая Юстус проходит практику. И стало быть, Криста Т. приедет к нему в гости. В субботу, дневным поездом. Еще чего не хватало, раньше мне просто не выбраться. Могла и вообще не ездить, очень даже просто, говорит она себе, впрочем, уже сидя в поезде, — ну и что с того? Так говорит Юстус, он из померанских крестьян, и она невольно смеется: ничего с того нет и не будет.

Погода великолепная, словно по заказу. Входит целая семья — молодой мужчина, неприветливая женщина и мальчик — со множеством всяких припасов: собрались в дальнюю дорогу. Мужчина опускается на тяжелый рюкзак и тотчас засыпает. Женщина садится напротив и неотрывно смотрит мрачным, жадным взглядом в его лицо, на котором выступили капельки пота. Она наклоняется, чтобы видеть его все время. У нее здоровое, массивное тело, мясистое лицо, светло-русые, зачесанные назад волосы, но положиться на свою внешность она не может, вот почему ей пришлось ввинтить в мочки ушей блестящие серьги, которые мало вяжутся с ее мрачной страстью.

Если она думала, что старая привычка наблюдать людей отвлечет ее… Встретит он меня или не встретит, как он на меня посмотрит, что сперва скажет — этим решится все. Пусть только он придет. Пусть его взгляд пронзит меня, для этого достаточно просто вообразить его, как не раз бывало на этой неделе и не изнашивалось от частых повторов… И пусть он больше не может сказать ничего такого, что будет свидетельствовать против него.

Но я ведь могу пока делать, что захочу?

Молодой мужчина наконец проснулся, первое, что он видит, — это взгляд жены, та отводит глаза и дергает сына за руку — уступи место отцу. Любое движение стремится к какому-либо результату, первая молодость давно позади, уже стукнуло двадцать шесть, уже возникало опасение, что не хватает решительности, что из-за сверхтребовательности — или как назвать это свойство — можно упустить время для любви, для жизни, для всего, чего потом нельзя наверстать. Выходит, надо связать себя?