Размышления о Дон Кихоте - [6]

Культура предоставляет нам – но уже в очищенном виде – то, что когда-то было безотчётным и непосредственным, а сегодня благодаря трудам рефлексии кажется свободным от пространства и времени, от порчи и произвола. Эти предметы очерчивают особую зону идеальной и отвлечённой жизни, паря над отдельным существованием каждого из нас, всегда случайным и недовершённым. Индивидуальная жизнь, область непосредственного, обстоятельства – всё это разные названия одного и того же: тех участков жизни, из которых ещё не извлечён заключённый в них дух, их «логос».

А поскольку дух, логос, это и есть «смысл», связь, целостность, то всё индивидуальное, непосредственное, окружающее кажется ему случайным и бессмысленным.

К социальной жизни, как и к формам культуры, мы приходим только через ту или иную индивидуальную жизнь, через непосредственное, – вот что нам предстоит понять. И то, что мы теперь воспринимаем в ореоле высокого, должно было в своё время гнуться и съёживаться, чтобы пройти через сердце человека. Признаваемое сегодня истиной, образцовой красотой, высшей ценностью однажды появилось на свет из духовных недр индивида, неся на себе родильные следы его прихотей и настроений. Важно не обожествлять приобретённую культуру, повторяя заученное, вместо того чтобы его приумножать.

В полном смысле слова культурное действие – это акт творчества, когда человек извлекает смысл, «логос» из того, что ещё вчера было бессмысленным, «алогичным». Приобретённая культура – лишь орудие и ступень для новых завоеваний. Поэтому всё, чему мы научились, в сравнении с нашей непосредственной жизнью выглядит слишком отвлечённым, общим, схематичным. И не только выглядит: оно и впрямь таково. Что такое молот? Обобщённая сила каждого из многомиллионных ударов.

Всё общее, готовое, унаследованное в культуре – только тактическая уловка, на которую мы идём, чтобы вновь обратиться к непосредственному. Живущие поблизости от водопадов не слышат их рёва. Необходимо расстояние между непосредственным окружением и нами, чтобы обнаружился смысл.

Египтяне верили, что долина Нила – это весь мир. Подобная сосредоточенность на окружающем чудовищна и, вопреки видимости, бесконечно обедняет его смысловые богатства. Есть такие слабые души, которые не в силах чем-то увлечься, пока себе не внушат, что в их предмете сосредоточено всё или всё самое лучшее на свете. Нужно вытравить из себя этот вязкий, ребяческий идеализм. Есть только частичное; любая целостность – лишь абстракция составляющих её частей и вне их не существует. Ровно так же не может быть первого без множества равных, и только наш интерес к каждому делает для нас одного среди них действительно первым. Что за командир без солдат?

Когда же мы поймём, что существо мира – не материя, не душа, не то или иное определённое содержание, а перспектива? Бог – это перспектива и иерархия: сатанинский грех – в нарушении перспективы.

А перспектива тем богаче, чем она многосоставнее, чем точней мы реагируем на каждый её уровень. Предвосхищение высших ценностей обогащает наше отношение к ценностям более низкого порядка, а любовь к ближайшему и незаметному придаёт реальность и действенность всему высокому. Если же малость – не пустяк, то и великое видишь поистине великим.

Нужно отыскать для своих обстоятельств – и именно в их ограниченности, в их своеобразии – надлежащее место в широкой перспективе всего мира. Не пребывать в вечном экстазе перед священными ценностями, а завоевать среди них особое место для своей отдельной жизни. Говоря короче: снова вобрать в себя собственные обстоятельства – вот в чём состоит конкретный долг каждого человека.

Для меня выход в мир открывается через перевалы Гвадаррамы и просторы Онтиголы[15]. Эта часть обступающей меня реальности – моя вторая половина: только в союзе с ней я способен воссоединиться и полностью быть собой. Современная биология[16] исследует живые организмы в единстве их тела с особой средой, так что процесс жизнедеятельности состоит не только в адаптации тела к среде, но и в адаптации среды к телу. Чтобы как следует схватить предмет, рука старается принять его форму. Но и в каждом предмете скрыто предварительное сродство с той или иной рукой.

Я – это я вместе с моими обстоятельствами, а без них нет и меня. Benefac loco illi quo natus est[17], – сказано в Библии. А платоники видели задачу любой культуры в том, чтобы «спасти видимое», мир явлений. Другими словами, найти смысл окружающего.

Приучая глаза к карте мира, нужно время от времени возвращаться взглядом к Гвадарраме. Может быть, там не увидишь ничего особенно глубокого. Но, по крайней мере, будешь уверен, что эта ущербность и слепота – свойства не самого мира, а твоего зрения. У Мансанареса есть собственный «логос»: эта мельчайшая речка, эта обернувшаяся водой насмешка, подтачивающая основы нашего города, без сомнения, несёт среди считанных капель своей влаги и ту, которая питает твой дух.

Потому что нет на земле вещи, через которую не проходила бы некая божественная жила. Трудность в том, чтобы её найти и заставить сократиться. Друзьям, мешкавшим на пороге кухни, где они его застали, Гераклит крикнул: «Входите! Боги повсюду». Гёте писал Якоби из одной своей ботанико-геологической экскурсии: «Лазаю по горам и ищу божественное in herbis et lapidibus»