Размышления о чудовищах - [77]

В довершение ко всему Тот, Кто Был, Хуп, Молекула и Кинки в конце концов образовали квартет не разлей вода; не пропуская ни одного вечера, они отправлялись на абстрактную охоту, в которой мир был добычей. Хуп никого не предупреждал об этих прогулках, и я знаю, что поэта Бласко это огорчало, полагаю, и Мутиса тоже, хотя никто не говорил об этом, и я, конечно, тоже, потому что мы были распустившимся утком, срезанным под корень заговором, и наша прежняя шайка собиралась в полном составе только иногда, по воле случая, когда мы приходили куда-нибудь и случайно встречались там с этой четверкой: они очень смеялись чему-то своему и говорили какими-то своими тайными намеками, которые для нас, остальных, казались загадками, и это ранило нас еще больше.

Даже на последних дискотеках Тот, Кто Был не переставал быть тем, кто он есть:

— Сегодня Верховное Существо действует с размахом: оно сделало так, чтоб сто семнадцать алжирских пастухов погибли в руках фундаменталистов, сделало так, чтоб поднялись цены на молоко и чтобы мексиканская певица-алкоголичка записала новый ужасающий диск, наряду с еще несколькими миллионами деталей того же пошиба. Завтра ему взбредет в голову сбить самолет, вызвать землетрясение и сделать так, чтоб индийская девочка наступила на ядовитую змею, наряду с еще несколькими миллионами происшествий, потому что Верховное Существо тяготеет к тремендизму. Теологи говорят, что все это соответствует необходимости поддерживать таинственное равновесие, непонятное ничтожному человеческому уму, потому что люди чересчур мелочны и им не хочется, чтоб их похоронила снежная лавина или сожрала акула; но беспокоиться не о чем, говорят теологи, потому что Верховное Существо хорошо управляется со своим делом — распределять с доставкой на дом гармонию и хаос, рутину и катастрофы, но знаете, что я вам скажу? — (И он смотрел на нас пристально, на одного за другим, и все мы отрицательно качали головой.) — Нет? Ну, это очень просто: когда я выпью еще два стаканчика, я отправлюсь в «Гарден», на тот случай если вдруг завтра Верховному Существу вздумается остановиться взглядом на мне и оно включит меня в одну из этих трагических судеб, в одно из этих убийств, необходимых для поддержания божественного ужаса во вселенной, конечно, но очень неприятных в личностном масштабе. А теперь я прошу вас, кабальеро, чтоб вы были столь деликатны, что пригласили бы выпить этого бедного трубадура, поющего перед вами кровавые деяния Бога.

(И мы приглашали его, разумеется, потому что Тот, Кто Был был щедр на слова, но скуп на карман.) (И потом мы все шли в «Гарден».) (А я думал о Марии.)

Как вы, должно быть, знаете (ведь город полон афишами), в «Оксисе» каждый год организуется костюмированный праздник, и мы, само собой, ходим туда в полном составе.

Некоторые люди (психиатры и так далее) уверяют, что костюм почти с научной точностью раскрывает все закоулки подсознания, и я этого не отрицаю (кто знает, быть может, есть такие, у которых душа отравлена тоской оттого, что им не суждено было родиться пещерным человеком или индийцем-апашем), но в моем случае я год за годом прибегаю к единственному костюму, какой у меня есть: это что-то вроде костюма волшебника Мерлина. (Туника со звездами, остроконечный колпак со звездами, палочка со звездой на конце, борода цвета звезд.) Мне сшила его Йери пять или, может быть, шесть лет назад, на нем есть несколько дырок, прожженных сигаретой, и он немного потерт внизу, от бороды чудовищно жарко, но мне трудно было бы появляться на празднике в «Оксисе» в другом обличье, потому что я привык к этому ежегодному преображению и мне нравится под защитой своей почтенной внешности тыкать девушкам своей волшебной палочкой в лоб или в плечо, а они обычно воспринимают это хорошо, особенно те, костюм которых имеет какое-нибудь отношение к эзотерике.

Костюмированный праздник — это одно из главных событий года для нас, и я всегда жду его со странной надеждой, потому что это что-то вроде путешествия на планету, населенную колдуньями в декольте, марсианами, мускулистыми вампиршами, эфирными вдовами, обернутыми в кружево… В течение нескольких часов никто там не бывает тем, кто он есть на самом деле, потому что происходит массовое искажение личности, а это всегда рождает ожидания в тех, кто от природы склонен к ожиданию, и эта надежда на коллективное отчуждение становится причиной того, что ждешь экзотических случайностей: что — ну, не знаю — пойдешь в уборную, а тебе на шею бросится фея-кокаинистка, которой каждую ночь снится смерть, скажем к примеру. (Или что юная особа, одетая пантерой, решит проглотить живьем волшебника Мерлина, — в качестве еще одного примера.) (И так далее.) (В общем, иллюзии, они бесплатны.)

Поскольку у меня в голове были подобные фантазии, я позвонил Марии, рассказал ей о празднике и спросил ее, не хочет ли она пойти. Она сказала, что не уверена, что ей не нравятся праздники, и это в глубине души принесло мне облегчение, потому что на ночных скоплениях всегда лучше быть браконьером, чем иметь при себе вагину, так сказать.