Разлучил вас навсегда - [9]

Берда откинул простыню, которой было прикрыто тело.

Мужчина примерно тех же лет, что и профессор Глазура. Шея изуродована. Рядом с обезображенным трупом целая и невредимая крыса.

«Крысу снова придется отдать на экспертизу доценту Грудзинскому», — подумал Берда.

Но стоит ли снова возвращаться к Грудзинскому? Может быть, одна крыса отличается от другой? Может быть, игрушки и крысы, посылаемые для осуществления мстительных замыслов профессора, — это не одно и то же? Можно ли быть уверенным в том, что орудием убийства стала электронная крыса, спокойно ожидающая решения своей участи возле тела своей жертвы?

— Соберите мне как можно быстрее все данные о личности покойного, — приказал Берда.

Милиция не даром ела свой хлеб. Уже через час у поручика в руках был обстоятельный доклад. Недоставало только заключения судмедэксперта о причине смерти.

Начальника отдела торговли управления игрушек звали Игнацием Сивецким, ему был шестьдесят один год. Профессия — кибернетик. Пять лет назад он работал в Институте прикладной кибернетики вместе с Глазурой. Профессор уволил его с работы за какую-то мелкую провинность. Потом Сивецкий собрался за границу. По данным картотеки паспортного отдела, он выезжал в Италию к друзьям, у которых пробыл два года. Сначала ему продлевали паспорт и визу, потом, после подачи в польское дипломатическое представительство соответствующего прошения, он получил консульский паспорт.

Его знакомства в Италии не вызывали никаких подозрений. Вернувшись домой, он устроился на работу в управление торговли игрушками.

Поручик быстро пробежал глазами доклад. Он без труда ориентировался в важных для следствия обстоятельствах дела. На этот раз Берда не отметил для себя ничего интересного, хотя доклад готовили двое его коллег, которые считались хорошими профессионалами. Он решил вызвать профессора на улицу Широкую, будто бы для опознания умершего.

Берда приказал откинуть простыню таким образом, чтобы Глазура не мог сразу определить причину смерти.

Было похоже, что профессору была безразлична причина смерти, как, впрочем, и сама смерть Сивецкого.

— Да, это Игнаций Сивецкий. Я хорошо знал его, — сказал он спокойно и даже немного торжественно, как будто собирался вслед за этим произнести надгробную речь. И добавил: — Что ж, наступило и его время. Нас остается все меньше.

Когда Берда открыл шею Сивецкого и показал крысу, Глазура отпрянул.

— Что это значит? Откуда она взялась здесь?

— Именно это мы и хотели узнать у вас. Ведь вы продавали крыс управлению игрушек и должны были встречаться с Сивецким. Когда вы видели его в последний раз?

— Вчера, — сразу же ответил профессор, — да, еще вчера я с ним разговаривал.

— Здесь, в этой квартире? Вечером, перед самой смертью Сивецкого?

— Разумеется, нет, поручик. Не старайтесь, пожалуйста, приписать мне его смерть. Подобные подозрения не имеют ни смысла, ни оснований Да, я виделся с Игнацием, но не у него дома, а на работе. Это можно проверить.

— Хорошо, — сказал Берда, немного озадаченный уверенностью профессора. — Мы устроим вам очную ставку с сотрудниками отдела Сивецкого, которые не могли не видеть вас вчера. Но это совсем не исключает возможности вашего появления у Сивецкого вечером. Согласно предварительному заключению врачей, смерть Сивецкого наступила около двадцати трех часов. Что вы делали в это время?

— Я снова удостоился чести принимать у себя пана сержанта и снова по поводу пресловутого шума. Я хорошо помню, что это происходило после десяти — я как раз готовил одно приспособление для моей крысы. Наш разговор продолжался недолго. Сержант писал протокол примерно до половины двенадцатого. Этого достаточно?

— Не разыгрывайте комедию, пан профессор. А крыса? А раны на шее? Откройте, пожалуйста, еще раз, — обратился Берда к служащим.

Глазура смотрел с интересом. Да, сейчас он определенно был заинтересован.

— Вы все видели? Накройте! Что вы можете сказать по этому поводу?

Профессор долго молчал. Казалось, он размышляет над ответом.

— Что ж, мне кажется, я начинаю что-то понимать.

— Вы хотите сказать, что ваши крысы…

— Они наверняка безобидны. Разве что кто-то заинтересован в том, чтобы сделать их опасными. Мне кажется, что заключение ваших судмедэкспертов будет звучать не так категорично, как ваше обвинение.

— Вам больше нечего сказать?

— Проверьте, пожалуйста, мое алиби!

— Это ваша крыса, и алиби здесь ни при чем.

— Вовсе не моя, — запротестовал профессор, — и это чистая случайность, да, чистая случайность, что она оказалась здесь.

— Случайность? Вы смеетесь над нами, профессор?

— С моей точки зрения, это случайность.

— Мне придется задержать вас до того, как мы выясним ваше алиби и проверим крысу.

— Вы снова убедитесь в достоинствах моих игрушек. Я и вчера во время визита к Сивецкому доказывал ему их преимущества.

— Довольно шуток, профессор!

Профессор замолчал.

В отделении сотрудники из отдала Сивецкого подтвердили показания профессора. Администратор Рогожинский и дворничиха Лелюхова также засвидетельствовали, что профессор говорил правду.

Сержант Пэнк доложил, что готов сделать важное сообщение. В то время, как в одной комнате Глазура отвечал на вопросы, в другой Пэнк разгоряченно говорил.