Разлив Цивиля - [80]
У Василия Ивановича в посетителях тоже нынче не было недостатка. Но вот, кажется, ушел последний. Слава богу!.. Нет, уже кто-то опять скребется в дверном тамбуре, кому-то еще понадобился секретарь райкома. Ба, да это же Иван Евдокимович Шубин, председатель из «Заветов Ленина». Широкоплечий, моложавый, можно даже сказать, красивый, хоть и редко говорят такое про мужчин. Немного старит Шубина разве что ранняя седина; она не только на висках изморозью осела, айв его пышные черные усы пробилась. Солнце да полевые ветры придали его лицу цвет хорошо прокаленного кирпича.
Василий Иванович поднялся с кресла, пошел навстречу Шубину. Председатель Иван Евдокимович опытный, умный, по пустякам секретаря райкома беспокоить не любит. Уж если приходит, — значит, или что-то наболело, или какой-то важный вопрос нужно решить. На этот раз Шубин пришел каким-то встревоженным, смятенным.
— Как думаешь, Василий Иванович, преступник я или нет? — спросил он, еще не успев сесть.
— Вроде бы нет, — улыбнулся Василий Иванович, как бы тем самым переводя странный вопрос председателя в шутку. — Дела в колхозе идут неплохо, даже удои не падают. Разве что с жинкой не поладил?
— По таким делам да в райком?! Нет уж, пусть ходят дураки да бездельники.
Только теперь Шубин сел в предложенное Василием Ивановичем кресло, выложил большие жилистые руки на стол, поглядел на них и, словно бы застеснявшись, убрал на колени.
— Неужели я в вас ошибся, Василий Иванович? — это спросил он с какой-то натугой, даже голос был какой-то чужой, не шубинский.
— В чем именно?
— Неужели и вы способны грести жар чужими руками?
— Ну, может, уже и хватит говорить загадками? — начал терять терпение Василий Иванович.
— Не без твоего же, надо думать, согласия в соседнем кабинете Владимир Сергеевич диктует железные условия? Начался разговор вроде бы тихо, мирно, расспросил о том, о сем, в блокнот записал. А потом вдруг — с ножом к горлу: сдай до первого мая тридцать тонн мяса! Хозяйство, мол, у тебя крепкое, а район обязательства не выполняет… Веселый разговор!
— Подожди, подожди. Я что-то не пойму, когда этот веселый разговор у вас состоялся? Ведь до совещания еще два часа.
— Да вот только что. Пришел, как обычно, пораньше и… Вы понимаете, нет, нет сейчас в колхозе столько мяса. Те свиньи, что поставлены на откорм, весят пока по каких-нибудь четыре пуда, а скупать скот у колхозников да сдавать за счет колхоза, как это делает Прыгунов, я не буду. Снимете с работы — что ж, снимайте, пойду опять бригадиром, — Шубин встал со своего места, как бы показывая, что хоть сейчас готов идти бригадиром.
— Сиди, сиди, чего кипишь, как вода в котле… С покупкой скота мы — чего уж там — перегнули. Сами же и будем исправлять ошибку.
— Что-то долго тянется это исправление.
— В конце мая, сразу же после сева, соберем пленум райкома… У меня, Иван Евдокимович, уже есть внутренний ну, что ли, перелом, я уже многое для себя решил и теперь на многое пойду… Чтобы признать свою ошибку, тоже, оказывается, не малое мужество нужно…
— Ну, камень с сердца, — Шубин облегченно вздохнул, удобно сел в кресле. — А я уж было подумал, бугорковские времена возвращаются. Ведь он, этот Бугорков, твой предшественник, что делал? Он каждый год заставлял нас сдавать по два плана и хлеба и картофеля. Скоту оставалось ровно столько, чтобы он только-только на ногах стоял. И каждую осень в адрес нашего района дождем сыпались громкие поздравления, каждую осень мы ходили в героях. А весной — весной нищенствовали. Едва-едва на семена наскребали… Вот я и подумал: не те ли времена вспять вернулись? Что-то много и в газетах, и по радио шумят о выполнении двух, а то и трех планов по мясу и молоку целыми районами. Или у них планы такие низкие?
— Да, один колхоз в соседнем районе чуть ли не десять планов по мясу выполнил. Говорят, и к нам приезжали, у нас в районе скот скупали.
— Пугает, очень пугает меня, Василий Иванович, этот пустой шум, эти геройские рапорта. Только-только начали входить в спокойное русло, так нет же, опять… Как бы нам удержаться, как бы остаться в стороне от этого шума?
— Будем стараться, Иван Евдокимович, — твердо пообещал секретарь райкома, заключая разговор.
Они вместе вышли в приемную.
Навстречу Василию Ивановичу поднялся со стула председатель колхоза «Знамя» Авдеев, тонкий и длинный как жердь мужчина лет сорока с блестящей лысиной и хитрющими глазами.
— Приехал по вызову в райком, а меня, оказывается, вызвали в самый обком — вон какую честь стали оказывать нашему брату. — Авдеев говорил это без улыбки, только в глазах этакие веселые чертики играли. — После разговора с Владимиром Сергеевичем, — что мне делать в райкоме? Я, пожалуй, пойду, — и даже сделал вид, что и в самом деле собирается уходить.
Все это было не больше, как предисловие, и Василий Иванович терпеливо ждал, что скажет Авдеев дальше.
— Думал, вызывают по важному вопросу, а тут всего и дела-то: на сколько могу увеличить посевы гороха да сколько должен сдать мяса. Да я бы и но телефону все мог сказать хоть вам, хоть Владимиру Сергеевичу…
«Хитер, хитер мужик: «всего и дела-то…» — усмехнулся Василий Иванович, подумав при этом, что гость из обкома, оказывается, успел и с ним поговорить.
Анатолию Емельянову присущ неиссякаемый интерес к жизни сел Нечерноземья.Издавна у чувашей считалось, что в засушливом году — тринадцать месяцев. Именно в страшную засуху и разворачиваются события заглавной повести, где автор касается самых злободневных вопросов жизни чувашского села, рисует благородный труд хлеборобов, высвечивает в характерах героев их высокую одухотворенность.
В настоящий сборник известного чувашского прозаика А. Емельянова вошли две новые повести: «Не ради славы», «Мои счастливые дни» — и рассказы.В повестях и рассказах автор рисует жизнь современного чувашского села, воссоздает яркие характеры тружеников сельского хозяйства, поднимает острые морально-этические проблемы.Отличительные черты творчества А. Емельянова — чувство современности, глубокое знание и понимание человеческих характеров.
Александр Скрыпник, автор этой книжки, — известный советский журналист. Его очерки, напечатанные в «Правде» за последние годы, — о наших современниках, о тех, кто живет и трудится сегодня рядом с нами. За восемнадцать лет работы в «Правде» Александр Скрыпник объездил всю страну от Балтики до Сахалина, от Бухты Провидения до Кушки, встречался с множеством людей. Герои его очерков — не выдающиеся деятели. Это простые люди, на которых, как говорят, земля наша держится: сталевар и ткачиха, сторож на колхозном току и капитан рыболовецкого сейнера, геолог и лесоруб.
Роман представляет собой социальную эпопею, в котрой показаны судьбы четырех поколений белорусских крестьян- от прадеда, живщего при крепостном праве, до правнука Матвея Мышки, пришедшего в революцию и защищавщего советскую власть с оружием в руках. 1931–1933 гг. Роман был переведён автором на русский язык в 1933–1934 гг. под названием «Виленские воспоминания» и отправлен в 1935 г. в Москву для публикации, но не был опубликован. Рукопись романа была найдена только в 1961 г.
Сборник повестей бурятского писателя Матвея Осодоева (1935—1979) — вторая его книга, выпущенная издательством «Современник». В нее вошли уже известные читателям повести «Месть», «На отшибе» и новая повесть «Зов». Сыновняя любовь к отчим местам, пристальное внимание к жизни и делам обновленной Бурятии характерны для творчества М. Осодоева. Оценивая события, происходящие с героями, сквозь призму собственного опыта и личных воспоминаний, автор стремился к максимальной достоверности в своих произведениях.
Имя Василия Бочарникова, прозаика из Костромы, давно известно широкому кругу читателей благодаря многочисленным публикациям в периодике. Новую книгу писателя составили повести и лирические новеллы, раскрывающие тихое очарование родной природы, неброскую красоту русского Севера. Повести «Лоси с колокольцами» и «Тропинка к дому» обращают нас к проблемам современной деревни. Как случилось, что крестьянин, земледелец, бывший во все времена носителем нравственного идеала нации, уходит из села, этот вопрос для В. Бочарникова один из самых важных, на него он ищет ответ в своих произведениях.
Микола Зарудный — известный украинский драматург, прозаик. Дилогия «На белом свете» и «Уран» многоплановое, эпическое произведение о народной жизни. В центре его социальные и нравственные проблемы украинского села. Это повествование о людях высокого долга, о неиссякаемой любви к родной земле.
Герой повести «Частные беседы» на пороге пятидесятилетия резко меняет свою устоявшуюся жизнь: становится школьным учителем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Имя Виталия Закруткина широко известно в нашей стране. Его книги «Акадмик Плющов», «Кавказские записки», «Матерь Человеческая», «Сотворение мира» давно полюбились читателю. Роман «Плавучая станица», отмеченный Государственной премией СССР, рассказывает о трудовых буднях колхозников-рыбаков.
Роман известного татарского писателя Гумера Баширова «Честь», удостоенный Государственной премии, принадлежит к лучшим произведениям советской литературы о колхозной деревне в годы Великой Отечественной войны. Герои Г. Баширова — это те рядовые труженики, без повседневной работы которых ни одно великое дело не совершается в стране.Психологически правдивое изображение людей, проникновенный лиризм, картины природы, народные песни придают роману задушевную поэтичность.