Разговоры с зеркалом и Зазеркальем - [138]
С первой же встречи Гервег поразил Наталью Александровну. «Когда я увидела тебя впервые, — писала она ему позже, — каким божественно прекрасным, каким привлекательным ты мне казался! Ничего подобного ранее я никогда не испытывала, — я отдалялась от тебя потому, что ты слишком сильно меня привлекал»[545].
После трагических событий июня 1849 года Герцен уезжает с чужим паспортом в Женеву. Вскоре к нему отправляется Наталья Александровна с дочерью в сопровождении Гервега. Пять месяцев, проведенных в Женеве, — вершина любви Гервега и Натальи, причем отнюдь не платонической. Герцен ничего не видит или предпочитает ничего не замечать. В декабре 1849 года Герцен вместе с женой отправляется сначала в Берн, потом в Цюрих, откуда Александр с матерью уезжают в Париж. В Цюрихе в последний вечер перед отъездом у Герценов состоялся долгий разговор, но отношения не прояснились и не выяснились: Герцен продолжает дружескую переписку с Гервегом, пишет ему совместно с женой письма. Параллельно Наталья Александровна ведет тайную любовную переписку с Гервегом. И в «явном», и в «тайном» эпистолярном диалоге обсуждается идея поселиться вместе, общей семьей, коммуной (в идеале видится, что к этой семейной общине присоединятся Огарев и Тучкова).
В отличие от Александра, Эмма, жена Гервега, очень рано догадалась о любви своего мужа и Н. А. Герцен, а позже и сам Гервег признался ей в этом. Через нее и ведется тайная переписка возлюбленных, она играет роль всепонимающей и жертвующей собой женщины, но одновременно жалуется Герцену на холодность и жестокость мужа и ревнует к Наталье Александровне. Естественно, что Эмма не слишком поддерживает идею поселиться в общем доме и всячески оттягивает этот шаг.
Не очень торопится в найденное «семейное убежище» и Гервег, который на словах был инициатором подобного утопического проекта (или так кажется Н. А. Герцен). Кроме того, он обвиняет Наталью Александровну в измене, так как в это время она беременна ребенком от Герцена.
В августе 1849 года все собираются вместе в Ницце, но никакой идиллии общей семейной жизни, конечно, не получается. Отношения особенно усложняются после родов Н. А. Герцен, у которой в ноябре родилась дочь Ольга. Чуть ли не на следующий день после родов Наталья Александровна возобновляет страстную переписку с Гервегом. В то же время она безумно не хочет, чтобы Александр узнал об их отношениях, переполнена страхом потерять его и детей (что станет лейтмотивом ее писем к Гервегу практически на протяжении всей их переписки).
Но в конце концов Наталья Александровна решается на объяснение с мужем. Реакция Герцена неоднозначна: он собирался (по свидетельству Тучковой) убить жену, убить Гервега, разъехаться, оставив им деньги и поделив детей. Возникали мысли и о самоубийстве, и о дуэли. Но в результате был выбран самый «нелитературный» и реалистический вариант: Герцен потребовал от семейства Гервег уехать. Наступило определенное затишье, но переписка Натальи Александровны с Гервегом все же продолжалась и в это время, хотя их отношения становились все более напряженными, а письма обоих в это время полны упреков и обвинений (особенно со стороны Гервега).
В начале июня Герцен, чтобы несколько отвлечься от мучительных переживаний, один уехал в Париж, а оттуда в Швейцарию. В Женеве он встретил Сазонова, из разговора с которым узнал, что вся их семейная история стала европейской сплетней, а Гервег распространяет слухи о том, что Наталья Александровна обещала ему, как только Герцен успокоится, оставить последнего ради Гервега.
Герцен пишет ей отчаянное письмо, она отвечает ему несколькими посланиями, которые он получает, вероятно, одновременно с приездом жены в Турин. Там и состоялась та их встреча, которую Герцен в «Былом и думах» назовет «вторым венчанием». Но этим история не кончается, так как и Гервег, и Эмма продолжают забрасывать Герценов письмами. Гервег постоянно грозит покончить с собой, вынуждая Наталью Александровну писать ему письма, объясняться. Выясняется, что она снова беременна.
В августе 1851 года Герцены снимают дачу в местечке Сент-Элен недалеко от Ниццы и проводят там зиму. Жизнь как будто постепенно налаживается, Но в середине ноября 1851 года происходит страшное событие: в кораблекрушении гибнут мать Герцена и девятилетний сын Коля. После этого потрясения Наталья Александровна практически уже не оправилась.
Но и в эти последние месяцы жизни ее переписка с Гервегом не прекращается, хотя в письмах все больше разочарования и упреков ему. Обсуждается вопрос о дуэли (в это обсуждение втянута «общественность»), Н. А. Герцен отправляет, так сказать, «открытое письмо» к Гервегу, которое просит публично зачитать адресату. Но совсем незадолго до смерти, 26 апреля 1852 года Н. А. пишет последнюю любовную записку Гервегу (оставшуюся, вероятно, неизвестной Герцену).
30 апреля 1852 года тяжело больная Наталья Александровна разрешилась сыном Владимиром (он прожил лишь несколько дней), а 2 мая умерла от плеврита и похоронена в одном гробу с новорожденным сыном.
Чем же для нее были ее отношения с Гервегом? Как она мотивировала свою «двойную жизнь»: ведь два года она скрывала от мужа свою любовь (именно этого обмана, а не ее увлечения никак не мог понять и простить Герцен)? Какой она видела себя в этой истории и как представляла себе выход из создавшейся ситуации?
Период с 1890-х по 1930-е годы в России был временем коренных преобразований: от общественного и политического устройства до эстетических установок в искусстве. В том числе это коснулось как социального положения женщин, так и форм их репрезентации в литературе. Культура модерна активно экспериментировала с гендерными ролями и понятием андрогинности, а количество женщин-авторов, появившихся в начале XX века, несравнимо с предыдущими периодами истории отечественной литературы. В фокусе внимания этой коллективной монографии оказывается переломный момент в истории искусства, когда представление фемининного и маскулинного как нормативных канонов сложившегося гендерного порядка соседствовало с выходом за пределы этих канонов и разрушением этого порядка.
В истории антифеодальных народных выступлений средневековья значительное место занимает гуситское революционное движение в Чехии 15 века. Оно было наиболее крупным из всех выступлений народов Европы в эпоху классического феодализма. Естественно, что это событие привлекало и привлекает внимание многих исследователей самых различных стран мира. В буржуазной историографии на первое место выдвигались религиозные, иногда национально-освободительные мотивы движения и затушевывался его социальный, антифеодальный смысл.
Таманская армия — объединение Красной армии, действовавшее на юге России в период Гражданской войны. Существовала с 27 августа 1918 года по февраль 1919 года. Имя дано по первоначальному месту дислокации на Таманском полуострове.
В настоящей книге дается материал об отношениях между папством и Русью на протяжении пяти столетий — с начала распространения христианства на Руси до второй половины XV века.
Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века.
Книга известного литературоведа посвящена исследованию самоубийства не только как жизненного и исторического явления, но и как факта культуры. В работе анализируются медицинские и исторические источники, газетные хроники и журнальные дискуссии, предсмертные записки самоубийц и художественная литература (романы Достоевского и его «Дневник писателя»). Хронологические рамки — Россия 19-го и начала 20-го века.
В книге рассматриваются индивидуальные поэтические системы второй половины XX — начала XXI века: анализируются наиболее характерные особенности языка Л. Лосева, Г. Сапгира, В. Сосноры, В. Кривулина, Д. А. Пригова, Т. Кибирова, В. Строчкова, А. Левина, Д. Авалиани. Особое внимание обращено на то, как авторы художественными средствами исследуют свойства и возможности языка в его противоречиях и динамике.Книга адресована лингвистам, литературоведам и всем, кто интересуется современной поэзией.
Если рассматривать науку как поле свободной конкуренции идей, то закономерно писать ее историю как историю «победителей» – ученых, совершивших большие открытия и добившихся всеобщего признания. Однако в реальности работа ученого зависит не только от таланта и трудолюбия, но и от места в научной иерархии, а также от внешних обстоятельств, в частности от политики государства. Особенно важно учитывать это при исследовании гуманитарной науки в СССР, благосклонной лишь к тем, кто безоговорочно разделял догмы марксистско-ленинской идеологии и не отклонялся от линии партии.