Разговор в письмах о материке Россия - [12]

Заключались смешанные браки (что при постоянных торговых рейдах естественно). Заключались династические браки между князьями русскими и скандинавскими, о чем мы знаем из летописей и скандинавских преданий. Нанимались на службу непосредственно и скандинавские дружины. Однако сами Рюриковы русы были в массе своей славяне. Иначе мы бы имели такую ситуацию, каковая была при Вильгельме Завоевателе в Англии, когда правящая верхушка принадлежала к одной культуре и говорила на одном языке, а у порабощенного народа было все свое — и язык, и культура. Правящая верхушка на Руси была русскоязычной. Договор Олега с византийцами написан на славянском языке, позже Русская Правда и первые летописи тоже. Будь русы германоязычны, как утверждают норманнисты, все было бы иначе. Договоры можно, конечно, перевести, но невозможно обнаружить в русском языке, ни в современном, ни в летописном, влияния скандинавов. Не видно скандинавских идолов и в киевских капищах, не отразилось сие и в фольклоре… Даже если кто из воевод Олега или Рюрика и был бы по крови скандинавом, то на русской службе он был русичем: клялся (см. договор Олега) Перуном, а не Одином, то есть принял русскую веру, пользовался русской грамотой.

Угро-финских слов в русском практически нет. И если первоначально чудь и водь жили в новгородском княжестве, то в количестве незначительном, и обрусели они быстро. Вот мы видим ижорского старейшину (через два века) Пелгусия не только принявшим православную веру, но и разговаривавшим на русском языке. Во всяком случае, о чем говорили Борис и Глеб на ладье перед Невской битвой, он понял без переводчика.

Итак, движение славян, образовавших в дальнейшем Русь, можно представить следующим образом. Около VII века до Р.Х. (по Б.А. Рыбакову) начинается распространение славян на север и восток. Связано это было со сменой климата (вся средняя Русь из степи превращалась в лес), происходил переход от века бронзы к веку железа, имел место демографический рост и т. п. Первые славяне, пришедшие на Ильмень, по всей видимости, явились туда по Днепру и Ловати. Они ближайшие родственники полян и прозвание получили по месту обитания — ильменские славяне. Другие же, также их родственники, явились туда позже из долины Вислы. Проживая некоторое время на побережье Южной Балтики, что подтверждают лингвистические исследования (и приобретя там имя пруссов или русов или принеся его с Дуная?), они освоили морскую торговлю и стали двигаться на восток, обнаружив два пути в глубь материка: по Двине и по Неве. Так был открыт путь «из варяг в греки». К VII веку они заселяют побережье Невы (тогда морского пролива Нево), остров Рус (в окрестностях Питера обнаружены их городища), основывают города Старую Руссу и Ладогу. Остатки же пруссов (остававшихся на балтийском побережье) позже были, как известно, онемечены. Верна при этом и рыба-ковская версия: днепровские славяне также имели самоназвание русов, ибо поляне, «ныне зовомая Русь», — потомки Кия (VI в.)[6]. И если это так, то самоназвание это существовало еще на дунайской прародине — до расселения на Балтике и по Днепру. Поэтому на Дунай так стремился Святослав («Здесь середина земли моей…»), а до него Кий (он построил на Дунае город Киевец). Вот, собственно, откуда и россомоны. Гер-маны, нор-манны и россо-маны… Отсюда и династические браки позднейших времен, вплоть до всех Романовых, считавших голштинских, дармштадских и т. п. государей потомками Пруса (который, по Степенной книге, был братом императора Августа).

Удивительным (промыслительным!) в истории образования русского государства является совпадение дат: 862 год — год призвания новгородцами Рюрика для наведения порядка на Русской земле и явления Кириллом и Мефодием новой грамоты для славян. Ладога и Крым — две крайние точки Руси, год — один. Еще в 861 году Кирилл-Константин (см. его житие) крестит в Крыму русских «до двухсот чадий» (то есть семейств), к удивлению, обнаруживая у них «книги, писанные славянскими письменами». Возможно, это была глаголица, которую приписывают Блаженному Иерониму (342–420). Но глаголическая литература (а вместе с тем и христианская проповедь) не развивалась на Руси. Необходимо было создать азбуку, с одной стороны, адекватную славянской речи, а с другой — сближающую славян с греческой культурой. Такой азбукой стала кириллица. Глаголица, просуществовав более 400 лет в славянской среде, не дала никаких всходов, ибо время не приспело, да и не годилась она для сего… Почему не годилась? А потому что глаголица восходила к финикийскому алфавиту, родственники ее — коптский, эфиопский, армянский… Проповедь этой ветви христианства была связана с ересью монофизитов и, слава богу, Промыслом Господним — не удалась.

Но это отдельная история…

Итак, теорию «конгломерата» придется оставить. Не крещение и книжность приводят «конгломерат» к русскому самосознанию. Тем более что книжность эта шла и шла, но так и не дошла до русского крестьянина поныне. А он все продолжает, вопреки всему, оставаться русским, демонстрируя при этом, что вот он — народ — и является носителем совести и чести, источником русского духа, русского характера, а не книжная интеллигенция.