Разговор в аду между Макиавелли и Монтескье - [31]

К самым надежным столпам моей власти относятся те группы газет, о которых я скажу ниже. Признаки официальности здесь якобы полностью отсутствуют; однако на самом деле газеты, о которых я говорю, будут связаны с моим правительством той же цепью, видимой для одних и неразличимой для других. Трудно сказать определенно, сколько их будет, ведь я рассчитываю на преданное мне издание в любой партии и при любой политической ориентации. Я буду располагать аристократическим изданием в партии аристократов, республиканским — в республиканской партии, революционным в партии революционной; если потребуется, у меня будет анархистский листок в партии анархистов. У моей прессы, как у бога Вишну, будет сотня рук, и по всей стране я подам эти руки представителям всех политических движений. Люди будут отстаивать мои интересы, и не подозревая об этом. Они будут верить, что говорят собственным языком, однако это будет мой язык. Они будут считать, что агитируют за собственные интересы, однако это будет мои интересы. Они будут уверены, что маршируют под собственным знаменем, однако будут шагать под моим.

Монтескье

Вы говорите об идеях, которые будут воплощены в жизнь, или это все сплошные фантазии? У меня голова идет кругом.

Макиавелли

Поберегите силы; мы еще не добрались до сути.

Монтескье

Мой вопрос связан лишь с тем, каким образом вам удастся направлять и удерживать эту армию, стоящую на службе по обработке общественного мнения и тайно нанятую вашим правительством…

Макиавелли

Организация решает все. Вы это сейчас поймете. К примеру, я учрежу центральное управление, назвав его отделом по вопросам печати и прессы, которое обеспечит всех необходимыми инструкциями и будет давать соответствующие указания. Перед взором тех, кто лишь наполовину посвящен в тайну, предстанет удивительное действо: все увидят, как газеты, преданные моему правительству, нападают на меня, поднимают большой шум и доставляют мне массу неприятностей.

Монтескье

Этого мне никак не уразуметь; я вообще больше ничего не понимаю.

Макиавелли

И все же в этом нет ничего трудного. Примите во внимание, что газеты, о которых я только что говорил, никогда не станут нападать на основы и принципы моего правительства. Их стычки никогда не перерастут в настоящую войну, их оппозиция по отношению к правящей династии будет заключена в самые жесткие рамки.

Монтескье

А какая вам выгода от этого?

Макиавелли

Наивный вопрос! К важному результату можно отнести уже и то, что многие люди скажут: посмотрите, ведь мы свободны, при этом правительстве есть возможность высказываться, на правительство несправедливо нападают, а оно терпит и переносит эти нападки, не подавляя их, что для него не составило бы особого труда. Второй, не менее важный результат, заключается, например, в возможности провозглашать следующие мнения: смотрите, сколь повсеместно уважаемы основы и принципы этого правительства. Эти газеты пользуются абсолютной свободой, однако они никогда не посягают на существующие установления. Эти установления благородны в независимости от всех несправедливостей, связанных с политическими страстями, ведь даже враги правительства не могут воздержаться от того, чтобы не воздать им должной хвалы.

Монтескье

Я бы, пожалуй, сказал, что все это — в истинно макиавеллиевском духе.

Макиавелли

Для меня это большая честь, однако все устроится еще лучше. Опираясь на газеты, тайно мне преданные, я по своему усмотрению буду управлять общественным мнением во всех вопросах внутренней и внешней политики. Я буду пробуждать умы или погружать их в дремоту, я воодушевлю их или ввергну в отчаяние, я взвешу все за и против, я встану на защиту истины или лжи. Я, смотря по обстоятельствам, сделаю достоянием гласности определенный факт или подвергну его отрицанию. Таким образом, я исследую общественное мнение, сделаю выводы о следствиях, причиной которых был я сам, испытав планы, проекты, неожиданные решения, короче говоря, я, как говорят у вас во Франции, запущу испытательные зонды. Я по своему усмотрению разобью своих врагов, ни в каком случае не раскрывая тайны моего воздействия, поскольку в случае, если я побудил эти газеты к определенному заявлению, я смог бы при необходимости подвергнуть их наказанию, принудив их энергично опровергнуть свои же слова. Я приманю общественное мнение к определенным решениям, я буду погонять его или придерживать, моя рука всегда будет на его пульсе, оно, неведомо для себя, будет отражением лишь моих личных взглядов, и его будет иногда дивить то обстоятельство, что оно постоянно существует в добром согласии со своим господином. И тогда скажут, что я обладаю особым чутьем к народным настроениям, что с жизнью моего народа меня связывает тайная и чудесная симпатия.

Монтескье

Мне кажется, что эти многосторонние размышления почти совершенны. Позволю себе сделать еще одно, хотя и вполне робкое замечание. Если вы нарушите завесу молчания, окружающую восточного деспота, если вы позволите армии журналистов для вашей же пользы встать к вам в условную оппозицию, о которой вы только что поведали, то мне на самом деле не слишком понятно, каким образом вы удержите независимые газеты от того, чтобы не ответить настоящим ударом на их собственные выпады, тайный смысл которых они разгадали. Не приходит ли вам в голову, что они, в конце концов, приподнимут завесы над некоторыми тайнами, связанными со столь разнообразными намерениями? И если они однажды проникнут в тайный смысл этой комедии, как сможете вы удержать этих людей от насмешек над ней? Вся эта игра представляется мне довольно сомнительной затеей.