Разговор с незнакомцем - [16]

«Рег просто ушам своим не поверил. Это настолько против любых правил, что кажется дурной шуткой. Каждый из нас понимает, что в подобных кризисных ситуациях тебя приглашают затем, чтобы твоя компетенция помогла выработке верных решений. И в Пентагоне ты должен быть на посту, пока тебя не отпустят. Так принято. Если кого-то из профессионалов подобного уровня вызывают в штаб в связи с тем, что Северная Корея внезапно выпустила ракету по Сан-Франциско, он не может уйти, когда вздумается, только потому, что устал или проголодался. Да никому из наших ничего подобного просто и в голову бы не пришло. Однако Ана поступила именно так. И Рег снова подумал: “Что за чертовщина?”»

Браун рассуждал следующим образом: если Монтес и вправду работает на кубинцев, им в тот день, должно быть, не терпелось с ней связаться, чтобы узнать, что сейчас происходит в РУМО. Уж не спешила ли она тем вечером на встречу со своим связным? Гипотеза казалась довольно фантастической, поэтому Браун так и смущался. Но где-то в РУМО точно сидел кубинский шпион. В этом у Брауна сомнений не было. И по персональному телефону ведущего эксперта по Кубе ему ответила неизвестная женщина, причем во время кризиса такого масштаба, какой случается раз в сто лет. И в довершение всего именно Ана Монтес организовала столь чертовски удачную для кубинцев встречу адмирала Кэррола с верхушкой американской контрразведки. Не слишком ли много настораживающих моментов?

Браун сообщил Кармайклу, что кубинцы уже давно лелеяли планы сбить самолет «Братства». Но они не могли себе такого позволить, понимая, сколь грандиозной провокацией это окажется. Для США подобный инцидент вполне может стать поводом к устранению Фиделя Кастро или даже к вторжению на Кубу. То есть риск был слишком велик – если только не найти какой-нибудь способ обратить общественное мнение в свою пользу.

И тут Браун узнает, что Ана не только присутствовала на встрече адмирала Кэррола с чиновниками Госдепа и РУМО, но и сама ее организовала.

«Мать честная, – думает он. – Неужто за операцией вражеской контрразведки, выставляющей инцидент с самолетами “Братства” в нужном кубинцам свете, стоит не кто иной, как Ана Монтес?! Нет, быть того не может! Ладно, но как же тогда это все объяснить, черт побери?» После беседы с Брауном Кармайкл не сразу, но все-таки запросил досье Монтес. Последний тест на детекторе лжи она прошла безукоризненно. Ана не питала тайного пристрастия к спиртному, не получала неизвестно откуда переводов на банковский счет. Никаких настораживающих знаков.

«Изучив ее досье в службе безопасности, а также личное дело, я подумал, что Рег явно пошел по ложному следу, – вспоминает Кармайкл. – Эта дамочка рано или поздно станет в РУМО начальником разведки. Она просто потрясающий специалист». Кармайкл понимал: чтобы расследование, начатое на основании одних только догадок, принесло результат, придется заглянуть под каждый камень. А Рег Браун тем временем, по его словам, понемногу «терял выдержку». Пришло время подтвердить или опровергнуть его подозрения – как сформулировал Кармайкл, «задокументировать каждый чих»: ведь стоит только поползти слухам, что Монтес под подозрением, и ему придется расхлебывать грандиозный скандал.

Кармайкл пригласил Ану на беседу. Они встретились на объединенной базе ВВС Анакостия – Боллинг, в специальной комнате для переговоров. К нему вышла эффектная женщина: интересная, стройная, с короткой стрижкой и четкими, почти резкими чертами лица. «Войдя в комнату, она села рядом со мной, примерно вот на таком расстоянии, – говорит Кармайкл, расставляя ладони меньше чем на метр, – с той же стороны стола. И закинула ногу на ногу. Не думаю, что она сделала это с каким-то особым умыслом, просто устраивалась поудобнее. Вообще-то, мне нравятся женские ножки, и я невольно бросил взгляд на ее колени. Но это так, к делу не относится».

Кармайкл спросил Монтес о встрече Кэррола с сотрудниками контрразведки. У нее нашелся убедительный ответ. Идея организации этой встречи принадлежала вовсе не ей. Адмирала на Кубе сопровождал сын кого-то из товарищей Аны по РУМО, а потом этот человек позвонил ей и сказал: «Слушай, там на Кубе такое творится. Обязательно пригласите к себе адмирала Кэррола, узнаете много интересного». «Я связалась с адмиралом, – объяснила Ана, – и мы, изучив свои расписания, выбрали наиболее удобную для всех дату – 23 февраля».

Вышло так, что упомянутый Монтес сотрудник РУМО был знаком Кармайклу. Но когда он сказал, что позвонит тому и попросит подтвердить рассказ Аны, это ее нимало не смутило: «Да, конечно, пожалуйста».

После этого Кармайкл поинтересовался, кто звонил ей, когда она в разгар кризиса находилась вместе с коллегами в оперативной комнате. Ана ответила, что не помнит никакого звонка, и Кармайклу это показалось правдивым. Ведь речь шла про суматошный, насыщенный событиями день, да к тому же девять месяцев назад.

Когда Кармайкл спросил, правда ли, что она тогда рано покинула штаб, Монтес не стала ничего отрицать, а сразу признала этот факт и объяснила свое поведение: «Да, я в тот день ушла раньше времени. Понимаете, дело было в воскресенье, буфеты не работали. Я очень привередлива в еде, страдаю аллергией на многие продукты, так что никак не могу питаться батончиками из автоматов. В штаб я приехала около шести утра и пробыла там где-то до восьми вечера. Есть хотелось до смерти, ничего не происходило, в принципе я там была совершенно не нужна, а потому решила уйти. Поехать домой и перекусить»