Разговор с Безумцем - [32]

— Думаю, что пока все идет как надо, мистер Говард. На данный момент очень много информации, но я все скомпоную, разложу по полочкам, создав уже нечто цельное. Я уверен, что одной встречи с вашими подопечными будет явно недостаточно, поэтому попрошу повторной аудиенции, по крайней мере, с двумя первыми пациентами точно, так как диалог с ними сложился более чем удачно.

— Хорошо, Джереми, это и так было ясно, этого было не избежать. Знаете, меня глубоко поразил тот факт, что мои пациенты настолько сильно раскрылись вам, будто бессомненно доверяют, воспринимая вас как своего, понимаете?

— Ну я и есть свой, — пришлось отшутиться мне. На что профессор громко расхохотался.

Тут в кабинет зашел доктор Генрих Шульц, на его лице проявилась высокая степень заинтересованности происходящим, отчего это мы такие довольные и веселые.

— Генрих, мой друг, присаживайся, я и тебе налил чашку, — махнул рукой доктор Блэк.

— О, спасибо Говард, это очень кстати, — доктор Шульц, потирая ладони, уселся к нам за стол.

Некоторое время мы сидели, обсуждая различные темы, касающиеся нашей профессиональной жизни, доктора рассказывали об особенностях своей работы, я же делился премудростями своего ремесла. Все же коллеги, есть коллеги, хоть и специфика нашей деятельности немного отличается, но в общем все мы движемся в одном вагоне общего поезда. Мы все трудимся на благо человечества, во имя системы мирового здравоохранения.

— Ну что Джереми, готов к следующему пациенту? — поинтересовался профессор, осушая свою чашку.

— Да, конечно, немного передохнули, теперь можно и делом заняться, — героически произнес я.

— Генрих, ведите мистера Джефферсона, — произнес мистер Блэк, обращаясь к доктору Шульцу.

— Три минуты и все будет готово, — произнес доктор, выскочив за дверь.

Действительно, прошло не более трех минут, как в проеме нашего кабинета возник силуэт нового собеседника, из-за спины которого вырисовывалась фигура доктора Шульца. Стоит сказать, что данный пациент внешне значительно отличался от предыдущего, невысокого роста, худощавого телосложения, взъерошенные волосы, бегающий неуверенный взгляд. Да, в жизни он, наверное, был каким-нибудь ученым или художником, что-то чудаковатое в нем присутствовало, наверное, с самого рождения, почему-то подумал я. Хотя кто знает, может он стал таким после того, как окончательно сошел с ума.

Доктор Шульц проводил пациента в комнату, я же вошел следом.

— Роб, позволь тебе представить доктора Джереми Смита, он наш друг и коллега, но в немного другой области медицины.

— Джереми, представляю тебе мистера Роба Джефферсона, клиента нашего учреждения. Можете пообщаться между собой, я вам мешать не буду, но если потребуется моя помощь, то я буду в соседнем помещении, — доктор Шульц вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.

— Здравствуйте, Роб, — поприветствовал я.

— Добрый день, мистер Смит, — ответил Роб, который все это время не отводил от меня глаз, будто бы внимательно изучал ранее незнакомого человека.

— Роб, можешь называть меня просто Джереми, я не твой лечащий врач, я вообще терапевт, а не психиатр.

— Тогда зачем вы здесь? — насторожился новый собеседник.

— А тебя разве не проинформировали о цели моего визита? — удивился я.

— Нет, мне ничего не сказали, лишь предупредили, что со мной побеседует какой-то человек, который для меня абсолютно безопасен, так меня заверили, — пожал плечами Роб.

— А, ну видимо доктор Шульц забыл тебе сообщить о том, что я здесь по причине написания книги о людях, являющихся пациентами подобных учреждений, — пришлось пояснить мне.

— О сумасшедших… — вздохнул Роб.

— Нет, Роб, не о сумасшедших, а о людях, таких же, как и все, только со своими сложностями в жизни. Это не для того, чтобы другие надсмехались, а для того, чтобы эта тема перестала быть объектом для шуток, как и любая другая тема, касающаяся чужих страданий, — ответил я.

— Ну если так, то это совсем другое дело, — голос Роба уже не звучал столь не доверчиво.

— Конечно, Роб, написать книгу о том, какие чокнутые обитают в клинике совсем не сложно, особого ума оно не требует, сам понимаешь, а вот сказать людям правду, вот это уже намного сложнее, — ответил я, вдруг осознавая, что забыл уточнить у профессора больные темы, которые не стоит задевать в общении с моим новым собеседником.

— А почему вы считаете, что правду говорить сложнее, мистер Смит, то есть Джереми?

— Ну все потому, что правда никак не зависит от твоего личного мнения, она не только не учитывает его, но зачастую еще и идет в разрез с ним, поэтому правду очень сложно подстроить под себя, сделав удобной и выгодной. А если ее тяжело подчинить себе, то придется выдавать такой, какая она есть, при этом режась об ее острые края, крича и страдая от боли, но иначе мы не можем, правда не соответствует нам, поэтому и приносит невыносимые страдания. Но вся борьба с ней бесполезна, она все равно останется такой, какая она есть, а вот нам необходимо либо соответствовать ей, меняя себя, либо мучаться, когда она входит в контакт с нами. А люди, они в большинстве своем выбирают второй вариант, надеясь, что контакта с этим безжалостным явлением не будет, а напрасно, рано или поздно она найдет любого из нас, — неожиданно для самого себя выдал я.