Не жалея красок, Меттерних нарисовал последнему страшную картину смуты, которая распространится из республиканской Франции, «если здравые, благомыслящие люди не задушат революционную гидру раньше, чем её щупальца проникнут во все уголки Европы… Россия не найдёт более верного союзника, чем нынешняя Австрия, — убеждал Меттерних царя. — И только совместными силами двух наших держав можно спасти порядок в Европе. Англия хочет того же, но всегда уклоняется от жертв…»
По мере того как Меттерних излагал свои мысли, к нему возвращалось спокойствие.
Заканчивая послание к царю, Меттерних был уверен в том, что могущественный восточный сосед внемлет его призыву. Меттерних имел основания ожидать, что закоснелый крепостник, палач декабристов Николай I не останется безучастным, когда узнает, что над миром нависла угроза революции.
Глава третья
Кафе «Пильвакс»
Кафе «Пи́львакс» на углу улиц Ури и Херренга́ссе всегда было излюбленным местом встреч пештской передовой интеллигенции, а после февральской революции во Франции оно превратилось в революционный клуб. Здесь постоянно происходили схватки между либеральными дворянами и молодёжью, объединившейся ещё в 1847 году в союз «Молодая Венгрия» во главе с революционным демократом Шандором Петёфи.
Даже наиболее радикально настроенные либералы, во главе которых стоял Лайош Кошут, ограничивали свои требования для Венгрии национальной автономией внутри Австрийской монархии, отменой крепостного права, наделением крестьян землёй за выкуп. Реформы, за которые боролась «Молодая Венгрия», были значительно шире. Они требовали полной национальной независимости Венгрии, отмены феодальных привилегий, бесплатного распределения части помещичьих земель между крестьянами.
4 марта в «Пильваксе» царило необычное оживление. По городу распространились смутные слухи о каких-то чрезвычайных событиях, которые произошли 3 марта на заседании Государственного собрания. Сенсацию связывали с именем Лайоша Кошута; говорили, что он произнёс речь, которая потрясла всё прессбургское общество. Однако никто не мог сообщить ничего определённого. В утренних газетах об этом не упоминалось: газеты не могли получать в тот же день иногородние сведения, так как в Венгрии ещё не было телеграфа. Источником сведений служили сбивчивые рассказы людей, прибывших в Пешт 4 марта и уехавших из Прессбурга 3 марта, когда заседание в Государственном собрании ещё продолжалось.
«Пильвакс» быстро заполнялся посетителями, хотя мест в кафе уже не было. Только столик, за которым всегда сидел Петёфи и его друзья и который был прозван поэтому «столиком общественного мнения», оставался незанятым. Завсегдатаи кафе с недоумением переводили взгляды с пустующего столика на портрет Марата, висевший над ним на стене, словно искали у «Друга народа» объяснения загадочному отсутствию поэта.
Возбуждение росло с каждой минутой, и нетерпеливая молодёжь решила уже отправиться на квартиру поэта, когда Петёфи появился в сопровождении Вашвари, в последнее время ставшего любимым оратором пештской молодёжи. Встреченные бурными овациями, оба прошли к «столику общественного мнения». В зале стало тихо.
Пал Вашвари вскочил на стол. Он был выше среднего роста, совсем молод, казался не старше двадцати лет. Вьющиеся каштановые волосы обрамляли его лицо, на котором выделялись блестящие молодым задором синие глаза. Внешность Вашвари была очень привлекательна.
— Господа! — начал он. — Свершилось великое событие. Прессбургская оппозиция наконец заговорила полным голосом. Лайош Кошут бесповоротно осудил правительство Меттерниха и всю систему австрийского абсолютизма, предрекая ей неминуемую гибель. Под влиянием речи Лайоша Кошута нижняя палата приняла обращение к императору, в котором требует самостоятельного министерства для Венгрии, конституционного правления для всей империи. Нельзя не признать всей важности такого решения сословного собрания. Правда, петиции писали не раз, немало потратили на них бумаги, но им не давали хода, и они оставались в архивах правительственных канцелярий. Все просьбы оказывались до сих пор холостым выстрелом, потому что никто никогда не поддерживал их действием. Сейчас ещё нет подробных сведений о том, как выступала оппозиция, но уже стал известно, что магнаты верхней палаты отказались присоединиться к решениям нижней и письмо к императору лежит без движения. Кто знает, не схвачен ли мужественный Кошут меттерниховской полицией и не брошен ли за тюремную решётку! Свободолюбивый Пешт не может остаться равнодушным к тому, что происходит сейчас в Прессбурге; мы предлагаем выбрать и послать туда делегацию, чтобы приветствовать Кошута и обещать ему нашу действенную поддержку!
Оратор вдруг умолк. Его прервал шум, поднятый группой аристократов, находившихся сегодня в «Пильваксе».
Ещё раньше появление этих незнакомцев показалось подозрительным завсегдатаям кафе. Случалось изредка, что в «Пильвакс» заходили сынки крупных магнатов. Обычно они вели себя вызывающе, глумились над официантами и требовали от них и от хозяина кафе особого к себе внимания. Но гневное перешёптывание и угрожающие взгляды постоянных посетителей заставляли непрошеных гостей ретироваться.
