Вернувшись в гостиную, Меттерних устало опустился на диван возле графа и сказал:
— Русский высказался сегодня достаточно ясно: Россия будет по-прежнему поддерживать целостность Австрийской империи. Вот что должны понять все сидящие на левых скамьях в прессбургском Государственном собрании. Венгры должны помнить, что всякая попытка отделиться будет подавлена. Если для этого не хватит австрийских солдат, поможет царь Николай.
— Но либералы надеются, что французское и английское правительства повлияют на русского царя и не допустят его вмешательства во внутренние дела Австрии. На это и рассчитывает Кошут.
— Пусть питает такие иллюзии! Тем скорее он даст нам повод посадить его за решётку. Если он начнёт переговоры в Париже и Лондоне, появятся основания предать его суду, обвинив в измене. На министерство Гизо и на Пальмерстона мы можем вполне рассчитывать.
— Кошут, однако, очень осторожен. Нам пришлось бы долго ждать. У меня созрел другой, более верный план, как обезвредить этого опасного противника.
— Какой же? — оживился Меттерних.
— Установлены факты, которые подтверждают связь Кошута с преступными элементами.
Фения победоносно взглянул на князя. Однако Меттерних, улыбаясь, спокойно произнёс:
— Мне нравится игра, которую ты затеваешь. Но нужны очень веские доказательства.
— Они имеются.
— Вот как? — В тоне канцлера чувствовалось сомнение.
— Да, да, да! Это совершенно достоверно. Тебе, конечно, известно, что Михай Танчич скрывался под именем Ференца Бобора в замке графа Баттиани, приютившего его у себя по просьбе Кошута.
— Конечно. Интересно, сам-то граф знал подлинное имя своего гостя?
— Неизвестно.
— Ну, дальше. Дал Баттиани согласие на арест, когда полиция обнаружила настоящее имя его гостя?
— Графу ничего не сообщали о подозрении. Во-первых, могла произойти ошибка, а во-вторых, не было уверенности, что граф позволит арестовать гостя в своём доме. Прокурор поступил иначе. Он один явился к Бобору и поставил перед ним вопрос в лоб. Расчёт был верный. На прямой вопрос был получен прямой ответ. Не желая причинять неприятности приютившему его графу, Танчич добровольно вышел из замка и дал себя арестовать.
— Ну хорошо. Танчич обезврежен. Но не рассчитывай впутать Кошута в это дело, поскольку оно всё же связано с именем Баттиани. Граф — давнишний друг Кошута и сумеет его вызволить…
— Да, это верно. Об этом я не подумал… Но есть ещё одна важная улика против Кошута. Полиция напала на след сына того негодяя, который дерзнул поднять на меня руку!
— Кстати, что стало с самим бунтовщиком?
— Есть подозрение, что Иштван Мартош вожак целой банды бетьяр, скрывающихся в лесах и болотах. Однако они неуловимы. Население тайно помогает им укрываться от преследования. Полиция сожгла целиком три деревни, но этим ничего не достигла. Следователь, который ведёт тайное наблюдение за деятельностью Кошута, надеется установить связь между ним и бетьярами. Я никогда не сомневался в том, что нападение на меня было подготовлено по наущению Кошута, с целью уменьшить мои шансы на выборах в Государственное собрание. Теперь же точно установлено, что Кошут помог преступному сыну Мартоша скрыться от заслуженной кары.
Меттерних оживился:
— Если удастся установить, что Кошут связан с бетьярами, это нанесёт сильный удар по либеральной оппозиции. Не забывай, однако, что Кошут ловкий адвокат в борьбу с ним надо вступать с сильным оружием. Нужны убедительные факты.
— Знаю, и такие факты уже в руках следственных властей. Кучер Гуваша, моего соседа по имению, проболтался в трактире, что вёз Кошута в карете вместе с моим человеком, бежавшим из «Журавлиных полей». Он привёз их в Пешт. На Портовой улице Кошут приказал карете остановиться, высадил беглеца, а сам поехал к себе домой. Больше никаких следов беглеца пока не удалось разыскать.
— В хороших руках такая ниточка может привести к цели, — заметил Меттерних. — Надо послать в Пешт на помощь Секренеши умелых людей… Но это долгий и не очень надёжный путь. Действуй решительнее! Кошута надо убрать с дороги. Для этого имеется старый, испытанный способ. Кошут выступает против тебя достаточно резко, и любая его речь даёт повод для поединка.
— Дуэль? — Граф поморщился. — Не подобает мне, представителю рода Фении, решать спор дуэлью с таким худородным дворянином, как этот пресловутый Кошут!
— Боюсь, что перед тобой ловкий и умный противник. Не скрестив шпаги, ты, пожалуй, с ним не справишься. Если не решаешься сам, у тебя есть сын, офицер. И, как мне хорошо известно, он бьёт без промаха! — Меттерних рассмеялся. Заметив, что гость сидит в мрачном раздумье, он добавил: — Не хмурься. Я вижу, Кошут лишает тебя покоя. Но я полагаю, что его влияние преувеличено — в Прессбурге за ним стоит незначительная группа. Состав Государственного собрания по-прежнему обеспечивает главенство графа Сечени, а Сечени предан Вене.
— Сегодня это, пожалуй, ещё так.
— Конечно, всегда так продолжаться не может. Сечени настолько богат, что позволяет себе роскошь одновременно служить двум господам. Он крепко держится за габсбургскую колесницу и в то же время хочет, чтобы Венгрия стала просвещённой опекуншей наций, входящих в её состав.
