Меттерних подошёл к чете Мирей.
— Что слышно в Париже? — спросил он, и его губы сложились в улыбку, точь-в-точь такую, какой следовало одарить прибывших из Парижа путешественников, чья роль была ещё не вполне ясна старому дипломату.
— Не знаю. Уже третий день, как я оттуда, а по нынешним временам для Парижа это большой срок… А что слышно в Вене? — в тон Меттерниху спросил, в свою очередь, Мирей.
— О Вене вы имеете возможность судить лично…
Меттерних обвёл равнодушными, ставшими совсем непроницаемыми глазами гостей, группировавшихся в роскошно обставленной гостиной. Одни сидели в креслах и на диванах, за круглыми и овальными столиками, другие парами гуляли по залу или оживлённо беседовали, стоя у белых мраморных колонн.
— Должен сказать, что на взгляд приезжего и Париж кажется самым весёлым и беспечным городом в мире, — сказал Мирей, чуть приметно наклонив голову в знак почтения.
— А на самом деле? — спросил Меттерних. Он понял намёк посла и принял вызов.
— На самом деле, если хорошо прислушаться, можно услышать гул под почвой французской столицы.
— Такова Франция! С некоторых пор ваши короли только и делают, что примеряют красные колпаки…
— Фригийский колпак[26], так полюбившийся французам, не их изобретение. Когда-то в Греции и Риме его надевали на рабов в знак их освобождения. А представьте, совсем недавно мне показали карикатуру, которая будто бы была расклеена на улицах Кракова в прошлом году. На ней изображён венский купец, который кроит из красного сукна фригийские колпаки. Под карикатурой подпись: «Единственное средство распродать залежавшийся товар».
На холёном, всё ещё красивом лице Меттерниха не отразилось ни недовольства, ни удивления, хотя слова французского дипломата попали прямо в цель.
Карикатура, о которой упомянул французский дипломат, намекала на патриотическое движение галицийских поляков, бойкотировавших товары австрийского происхождения.
Продолжая беседу в том же непринуждённом, светском тоне, Меттерних ответил:
— Карикатура не лишена остроумия, но обнаруживает невежество автора. Он плохо знает Австрию, которая не похожа на Францию. Сто́ит пожару вспыхнуть в Париже, как дым от него окутывает все французские города. Если Париж охвачен лихорадкой, то лихорадка охватывает и всех вас. А народы Австрии чужды друг другу и не заболевают одновременно одной и той же болезнью. Они не понимают и ненавидят друг друга. От их взаимного нерасположения рождается порядок, из их вражды — общий мир. В Вене, благодарение богу, всё прочно стоит на своём месте. И вы, господа, имеете возможность преспокойно наслаждаться здесь всеми радостями жизни.
— Благодарю вас, князь. Мы охотно воспользуемся вашим любезным советом.
— Вы долго намерены у нас погостить?
— Нет, послезавтра мы уже собираемся покинуть Вену. Не без сожаления, признаюсь.
— Что так скоро?
— Я должен вернуться во Францию, но перед тем хочу показать жене Рим, где она ни разу не была и куда давно стремится.
— Италия сейчас прельщает многих иностранцев, — заметил князь. — На всё своя мода…
Мирей понял, что скрывалось за этими словами.
Австрия владела самыми богатыми, наиболее плодородными и промышленно развитыми частями Италии — Ломбардией и Венецией — и подчинила своему влиянию экономическую и политическую жизнь страны. Итальянцы были преисполнены ненависти к чужеземным угнетателям, и освободительное движение против австрийского ига крепло с каждым днём.
Меттерних принимал свои «меры», усиливая австрийские гарнизоны в принадлежащих Австрии итальянских владениях. Однако его тревожило отношение французского правительства к австрийской политике в Италии. Он знал, что общественное мнение Франции высказывается за вооружённую помощь итальянцам против австрийского гнёта. Неустойчивое положение в Италии заставляло Меттерниха быть всегда настороже. Поэтому поездка французского дипломата в Рим его интриговала. Меттерних решил дать понять Мирею, что Россия заинтересована в сохранении того положения, какое создалось в Европе, и что царь внимательно следит за итальянскими делами.
— Граф Ме́дем с супругой также решили совершить путешествие по Италии, — добавил Меттерних.
— Мы будем очень рады встретиться с русским послом в Венеции на карнавале, если только он состоится в нынешнем году.
— Отчего же? Конечно, состоится. Впрочем, если он будет отменён, то, надо полагать, и супруги Медем отменят своё путешествие в Италию.
— Нам хотелось бы увидеть эту солнечную страну в её нынешнем состоянии полного спокойствия.
— Можете ехать не раздумывая! Со своей стороны, полагаю, что ваши случайные встречи с русскими могут оказать большую услугу всей Европе. Уверен, что ваша задушевность и искренность рассеют подозрительность России в отношении Франции.
— Подозрительность России? Уверяю вас, что слышу впервые о недоверии императора Николая к миролюбивой политике Франции.
— Как часто о вещах, которые нас ближе всех касаются, мы узнаём последними.
Меттерних отвесил любезный поклон мадам де Мирей и отошёл к другим гостям. Он был доволен беседой с французом. Мирей дал ему понять, что Франция в ближайшее время не собирается мешать Австрии хозяйничать в Италии. Со своей стороны, князь не упустил случая посеять семена раздора между Францией и Россией.
