Разгневанная река - [25]

Нган рассказывала с улыбкой, и вдруг на глаза ее навернулись слезы. Она торопливо смахнула их, губы ее дрожали.

— Я так люблю моего Лока! Уйду в школу, а сама все думаю, как он там один дома. Вырасту большой, начну зарабатывать, будем жить с ним вместе. Никогда-никогда не брошу его!

Когда в гостиной были исчерпаны все темы, Хой поднялся с кресла и подошел к аквариуму посмотреть рыбок.

— Ты взгляни на ту, черную, — сказал Дьем, тоже повернувшись к аквариуму и посасывая трубку. В голосе его Хой с удивлением уловил теплые нотки. — Посмотри, как она плывет. Легко, спокойно, так, наверное, святые в небе обмахиваются веерами из страусовых перьев. Эти крохотные существа ухаживают друг за другом, прямо как настоящие супруги! Самец не отстает от самки, вертится вокруг, заигрывает. Такая любовь! Смотришь на них и невольно сравниваешь с людьми. Да, велика премудрость создателя!..

Хой продолжал стоять у аквариума, а старый Дьем сидел в своем кресле, задумчиво посасывая трубку, казалось, высокие мысли, которые вызвали у него эти рыбки, интересовали его сейчас больше всего на свете.

— Ты что-нибудь слышал о Вьетмине? — вдруг как бы невзначай спросил он Хоя.

Хой вопросительно посмотрел на дядю, не понимая, к чему он затеял этот разговор. Старик подошел к письменному столу, открыл ключом один из ящиков и достал какой-то конверт.

— Вот посмотри, я получил это неделю назад. Кто-то сунул мне под дверь.

В конверте были два сложенных пополам листка. Хой развернул их и сразу догадался — листовки! Одна была написана иероглифами, другая — латиницей. Обе отпечатаны литографским способом.

Старый учитель откинулся на спинку кресла и посмотрел на Хоя, во взгляде его читалось явное удовольствие.

— Выходит, не забыли про меня! Вполне возможно, это кто-нибудь из моих учеников.

Хой снова взглянул на листки. Красивый, четкий почерк, жирным шрифтом выделен заголовок: Манифест борьбы за независимость Вьетнама. Послание соотечественникам. И подпись: Нгуен Ай Куок.

— Можешь взять их с собой. Но как только прочтешь, сделай милость, сразу же сожги.

Хой был тронут доверием старика.

— Это письмо Нгуен Ай Куока! — понизив голос, пояснил Дьем и, немного помолчав, раздумчиво, словно про себя, продолжал: — В отношении Нгуен Ай Куока сомнений быть не может. Я лично полностью доверяю ему. Это настоящий революционер, надежда отечества! Но я не могу понять пути, который наметил Вьетминь. Призывать сейчас народ и французов свергнуть, и изгнать японцев! Да откуда у нас на это силы? Правда, они не ладят между собой, и можно было бы воспользоваться этим, пусть одни колотят других.

У Хоя давно уже просились на язык возражения, но он сдерживался, чтобы дать старику выговориться, ему казалось, что тот чего-то не договаривает. И действительно, Дьем вдруг вплотную придвинулся к Хою и зашептал:

— А ты слышал историю со стариком Хоангом? Говорят, японцы вывезли его из Ханоя!

— Хоанга? Инспектора народного образования?

— Ну да! Знаешь, сколько французская охранка похватала наших. До чего же хитры. Решили связать по рукам и ногам нашу интеллигенцию. Хоанг догадывался, что за ним идет слежка, и принял меры. Не успели жандармы подъехать к его дому, как тут же появились две машины японской военной полиции. Из одной выходит майор с мечом на поясе и предлагает Хоангу свою защиту. Хоанг садится к нему в машину, и та уезжает. Французы так и остались стоять с разинутыми ртами. Говорят, сейчас Хоанг не то в Хюэ, не то в Сайгоне.

— Так это же настоящий скандал!

— А как же! Хоанг — персона. Я как-то в начале лета зашел к нему, он мне рассказал, что получил письмо от Кыонг Де. Тот утверждает, что у нас нет иного выхода, кроме как воспользоваться помощью японцев. Что там ни говори, они все-таки ближе и по крови и по духу.

Хой рассмеялся:

— Тут еще не известно, кто кем воспользуется! Помните историю с вьетнамскими частями, что перешли к японцам в Лангшоне? Лок писал об этом в своем дневнике. Так вот, японцы тогда использовали вьетнамских солдат в бою, а потом выдали их французам.

— Тогда — одно, теперь — совсем другое! — возразил Дьем. — Что говорить, несладко просить милости у чужого дяди. Но видно, такова уж наша участь! То, что предлагает Вьетминь, выглядит очень заманчиво, но нам, по-моему, это не под силу. И не вовремя. «Страны оси» одерживают одну победу за другой. Они сейчас сильны, как летящий дракон. У нас действительно нет иного выхода!

— Неизвестно, что будет дальше. Я слышал, русские дерутся отчаянно. Страна у них огромная, и народу много. Едва ли Гитлер справится с Россией.

— Ты все о своем! Да Гитлер уже у ворот Москвы! Я же говорил тебе, что он проштудировал военный трактат Сунь-цзы. В его руках армии почти всей Европы!

— Гитлер, дядя, не сильнее Наполеона. Несколько недель назад немцев остановили под Москвой. Разве вы не читали? Держу пари, им не взять Москвы!

Дьем рассмеялся:

— Ни ты, ни я ничего не знаем. Мы можем только гадать. Бог с ними! Все это слишком далеко от нас. А у нас, я считаю, только один шанс. Не знаю, какими потом окажутся японцы, а сейчас у них грызня с французами, и это нам на руку! Но наш час еще не пробил. В душе народа нет еще единого стремления. Правда, наблюдая, как действует молодежь, могу сказать: это — начало подъема! У нас мало просвещенных людей. Они разбрелись в разные стороны, но конечная цель у всех у них — спасение нации. Не может быть, чтобы они не нашли выхода!