Разглашению не подлежит. Осьминожка. Полковник Сун - [2]

Джеймс Бонд откинулся на спинку кресла и закурил последнюю оставшуюся сигарету «Морланд Спешиалс». К ленчу он уже перейдет на «Честерфилд»… Отель «Астор». Он был ни чуть не хуже остальных, к тому же Бонду нравились каменные джунгли Таймс-сквер: уродливые сувенирные лавки, дорогие ателье, громадные автоматы с едой, гипнотизирующие неоновые рекламы, одна из которых представляла собой слово «БОНД», написанное буквами высотой чуть ли не с милю. Именно здесь было самое нутро Нью-Йорка, его пульсирующие вены! Остальные любимые кварталы Бонда в корне изменились: Вашингтон-сквер, «Баттери», Гарлем, куда теперь без паспорта и двух детективов не стоило и соваться. А «Савой»! Как же там весело было когда-то! Прежним остался, правда, Центральный парк, который сейчас, наверное, был в расцвете своей красы — пышным и ухоженным. Что касалось отелей, они тоже изменились: «Ритц Карлтон», «Сент-Реджис» ушли из жизни вместе с Майклом Арленом. Прежним оставался, пожалуй, лишь один «Карлайл». В остальных было все одно: бесшумные лифты, комнаты с затхлым воздухом, напоминавшем о старых сигарах, нерадушные «пожалуйста, сэр», слабенький кофе, голубовато-белесые вареные яйца на завтрак (Однажды, когда Бонд снимал в Нью-Йорке маленькую квартирку, он везде пытался найти коричневые яйца, пока один из продавцов не сказал ему: «Мы не торгуем ими, мистер. Люди думают, что они грязные».) и сыроватые тосты (должно быть, корабль поставляющий их, затонул еще во времена Колонизации)! Да что там говорить! Отель «Астор» ни чуть не хуже любого другого.

Бонд взглянул на часы. К одиннадцати тридцати он будет уже на месте. Затем надо будет быстро пройтись по магазинам, но только очень быстро, поскольку теперь там нечего покупать: товары, произведенные не в Европе, были низкого качества, за исключением лучшей в мире садовой мебели, а у Бонда не было собственного садика. Поэтому сперва — в аптеку, чтобы прикупить полдюжины несравненных зубных щеток «Овенс»; затем — в «Хоффриц», на Мэдисон-авеню, чтобы приобрести их замечательный бритвенный станок с тяжелыми зубьями, который был выполнен в стиле старенького «Жиллета», но заметно превосходил его по качеству; потом в «Триплерс» — купить носков для гольфа фирмы «Изод»; и в «Скрибнерс», последний оставшийся в Нью-Йорке приличный книжный магазин (у одного из их продавцов хороший нюх на крепкие триллеры). Ну а напоследок нужно заскочить в спортивный магазин «Аберкромби», чтобы посмотреть на новые тренажеры и назначить на вечер свидание Соланж, которая как раз работала там в одном из отделов.

«Кадиллак» несся вдоль огромной автомобильной свалки, покореженные корпуса машин, сверкая хромом, завистливо смотрели ему вслед. Куда деваются эти перекрашенные «железные скакуны», после того как погода окончательно разъедает их внутренности? Где их хоронят? Не полезнее ли топить их в море для предотвращения размывания береговой почвы? Нужно будет черкнуть письмо в «Геральд Трибун»!

Теперь вопрос где перекусить. С ужином все просто: он сводит Соланж в «Латис» — один из лучших в мире ресторанов. Но где же ему съесть ленч? В былые времена Бонд, несомненно, отправился бы в ресторан «21», но даже эту цитадель уже давным-давно оккупировала богатая аристократия, повысив цены и, в виду отсутствия вкуса, понизив качество пищи. Тем не менее он все равно сходит туда, хотя бы просто ради того, чтобы тряхнуть стариной, выпив в баре пару сухих коктейлей «мартини» (взболтанный джин «Бифитр» с вермутом, украшенный долькой лимона). Ну а после… Может быть, отведать лучший деликатес в Нью-Йорке — похлебку из устриц в сметане, с крекерами и пивом «Миллер» в баре «Устрица» на Гранд-централь? Нет, ему не хотелось сидеть в баре. Вот если бы найти какое-нибудь уютное, но просторное местечко, где можно спокойно посидеть и почитать газетку… Да! Точно! «Зал короля Эдуарда» в «Плаце»! Угловой столик. Его там никто не знает, зато он точно знает, что в «Плаце» можно хорошо поесть. Не то что в «Шамборе» или «Павильоне»! Там он выпьет еще один коктейль, а затем закажет копченую лососину и яичницу, сделанную по рецепту, которому он однажды научил их главного официанта (Феликс Лейтер был с ним лично знаком). Решено! Ему придется попробовать их копченую лососину. Раньше в «Зале короля Эдуарда» подавали шотландскую лососину, а не канадскую, которая была сухой и безвкусной. В Штатах, подумал Бонд, умеют готовить только бифштекс и морские блюда, остальное может катиться ко всем чертям! И все продукты так долго хранятся замороженными в этих «коммунальных моргах для пищи», что теряют сочность, за исключением, наверное, итальянских, отчего все блюда здесь имеют какой-то одинаковый нейтральный вкус. Интересно, когда последний раз в ресторанах Нью-Йорка подавалась курица (не бройлер), которая только что бегала, или только что выведенные яйца? А рыба, которая только что плавала? Существует ли в Нью-Йорке рынок наподобие парижского Лес-Халлеса или лондонского Смитфилдса, где можно увидеть и купить свежую пищу? Сам Бонд о таковом никогда не слышал. Здесь это считалось негигиеничным. Не становились ли американцы во всех вопросах излишне гигиеничными? Излишне осторожными? Каждый раз, когда Бонд занимался любовью с Соланж, наступал момент, когда, вместо того, чтобы нежиться в объятьях друг друга, она удалялась в ванную и добрых пятнадцать минут полоскала горло дезинфектором, после чего он не мог даже с ней целоваться. А таблетки от простуды? Она глотала их в количестве, которого хватило бы и на две пневмонии! И все же Джеймс Бонд улыбнулся при мысли о девушке. Интересно, подумал он, что их сегодня ждет? Разумеется, кроме ужина в «Латис» и ночи любви? Опять же, в Нью-Йоре было все, что пожелаешь. Он много слышал о кинотеатрах, в которых крутили цветные порно-фильмы со звуком! Говорят, что после их просмотра сексуальная жизнь становится во сто крат ярче. Вот куда ему нужно сводить Соланж! А еще в тот бар, о котором говорил Феликс Лейтер, где собирались садомазохистки и садомазохисты. Их униформа — кожаные куртки и повязки на предплечьях. У садистов повязка на левом предплечье, у мазохистов — на правом. Забавно будет сходить и посмотреть на них, как он ходил посмотреть на трансвеститов Парижа и Берлина. Разумеется, в итоге он и Соланж, скорее всего, просто отправятся в «Эмберс» или же на концерт какого-нибудь ансамбля джазовой музыки, которую она так любит, ну а потом — снова любовь и дезинфектор.