Разгадка «Тайны Эдвина Друда» - [14]

Отставной моряк Тартар, вообще-то, довольно подходящая кандидатура на роль Дэчери. Не буду приводить все доводы «за», их легко можно найти в сети, особенно в англоязычном сегменте. Но вот пару доводов «против» привести можно.

Трудно предположить, например, что аккуратист Тартар, у которого в квартире нет ни пылинки, всё разложено по местам и всё отполировано до блеска, будет чертить мелом по дверце буфета.

Далее, Тартар, как его описывает Диккенс,

«был очень недурен собой — с юношеским лицом, но более солидной фигурой, сильный, широкоплечий; ему можно было дать лет двадцать восемь или, самое большее, тридцать; и такой густой загар покрывал его лицо, что разница между смуглыми щеками и белым лбом, сохранившим естественную окраску там, где его заслоняла шляпа, а также белизной шеи, выглядывавшей из-под шейного платка, могла бы, пожалуй, придать ему комический вид, если бы не его широкие виски, ярко-голубые глаза и сверкающие в улыбке зубы».

Дэчери в голубоглазости и такой контрастности загара на лице никак не замечен. Хорошо, загар можно скрыть под слоем грима. Но тогда как быть с этим:

«Мистер Дэчери роняет монетку, нагибается, чтобы ее поднять, и выпрямляется весь красный от усилия».

Можно ли сквозь слой грима покраснеть? Нет, нельзя, будь ты хоть Тартар, хоть Елена, хоть сам Эдвин Друд. Поэтому, наш вывод номер один: Дэчери не загримирован. Его лицо — это его натуральное лицо, и это лицо не знакомо Джасперу, не знакомо Сапси, Депутату, Топам, Криспарклу и всем прочим.

А нет грима — нет и парика. Это наш вывод номер два. Не нужен ведь парик, если твое лицо открыто и не знакомо никому. Но что же тогда означают эти странные манипуляции Дэчери со шляпой?

Да ничего особого. Дэчери снимает шляпу только тогда, когда входит в помещение, где он собирается кого-либо обаять, к кому-либо подольститься. Он собирается раскланиваться, а со шляпой на голове это делать не принято. Во время прогулки с мэром Сапси Дэчери не надевает шляпу только из показного подобострастия, а вовсе не из-за стремления держать голову в прохладе.

«— Накройтесь, сэр, прошу вас, — сказал мистер Сапси с величавой снисходительностью, как бы говорившей: не бойтесь, я не обижусь.

— Господин мэр очень любезен, но я это делаю для прохлады, — ответил мистер Дэчери».

Обычный подхалимаж. Сравните у Ильфа и Петрова:

«— Не смею, — забормотал отец Федор, кладя на колени попахивающий керосином пиджак булочника, — не осмеливаюсь сидеть в присутствии высокопоставленных особ.

И отец Федор сделал попытку снова пасть на колени».

Хитрый тип этот Дэчери! Только приехал, а уже со всеми подружился. Вот только — что у него с памятью? Рисует какие-то памятные метки на дверце буфета. Просит официанта прочитать вслух свое имя, написанное на подкладке шляпы, как будто забыл его сам. А официанту-то ведь и дела нет до имени посетителя, который, если на то пошло, записан уже в книгу постояльцев. Дэчери не способен даже запомнить описание дороги от гостиницы до собора. Не способен с первого раза отсчитать три с половиной шиллинга старухе, сбивается со счета.

Старенький он, вот что. Приехал «окончить свои дни в тихом городке». И пусть это не правда, а «легенда прикрытия», и зовут его на самом деле вовсе не Дэчери, и охотится он, действительно, за Джаспером, но — он старенький уже. Уже не тот. Не как раньше.

Когда он работал под началом инспектора Баккета. Ну, того самого, из романа «Холодный дом». У которого Дэчери перенял привычку бренчать монетами в кармане, повсюду носить с собой записную книжку, любовь к рюмочке хереса после обеда, манеру элегантно раскланиваться и называть собеседника в третьем лице: «Его милость господин мэр» не может не напомнить нам «сэра Лесли Дедлока, баронета».

Я бы даже сказал, что Дэчери и есть инспектор Баккет, сквозной персонаж, действующий в нескольких романах, как Холмс или Пуаро, если бы не тот факт, что Дэчери имеет пышную шевелюру, а Баккет почти лыс. Но всё остальное сходится идеально.

Или Дэчери таки носит парик?

А как же быть с «догадкой» мэра Сапси про «дипломатическое поприще» Дэчери?

«— Вы служили в армии, сэр? — осведомился мистер Сапси.

— Его милость господин мэр делает мне слишком много чести, — отвечал мистер Дэчери.

— Во флоте?

— Опять-таки его милость господин мэр делает мне слишком много чести, — повторил мистер Дэчери.

— Дипломатия тоже достойное поприще, — произнес мистер Сапси в порядке общего замечания.

— Вот это меткий выстрел, — сказал мистер Дэчери с поклоном и широкой улыбкой. — Уважаемый господин мэр попал в самую точку».

Да что взять с глупца Сапси с его мнимым «знанием жизни»?! Не больше, чем с кукольной швеи мисс Рен из романа «Наш общий друг»:

«— Вы в армии служите?

— Нет, не совсем, — ответил польщенный Фледжби.

— Во флоте?

— Н-нет. — Фледжби придавал своим отрицательный ответам такой смысл, точно он, не будучи положительно ни в том, ни в другом роде войск, служит как бы и тут и там.

— Так кто же вы? — допытывалась мисс Рен.

— Джентльмен, вот кто! — сказал Фледжби».

Я — джентльмен, — мог бы сказать и мистер Дэчери, — старый холостяк без особых занятий, живущий на свои средства. Пусть это только легенда, а на самом деле я что-то расследую в Клойстергэме, и объект моего интереса — мистер Джек Джаспер, хормейстер.