Он не слышал, как заработал двигатель — в корабле не осталось воздуха, без которого звук не может жить. Он лишь ощутил вибрацию, когда гироскопы проснулись и начали вращаться. Жесткий белый свет прожекторов «Хаски» стал пурпурным. Вселенная, окружавшая его и Соню, перестала существовать. Однако он был спокоен. И Соня была спокойна, и ее рука крепко сжимала его руку.
И…
— Мы снова нашли друг друга. Мы снова нашли друг друга…— повторяла она.
Граймс смотрел на нее, смотрел долго-долго. Он до смерти боялся, что снова она исчезнет, и крепко сжимал ее руку. Потом очень осторожно он огляделся. Он по-прежнему стоял в святилище, но странная магия, казалось, исчезла без следа. Просто большое безликое помещение, по форме напоминавшее неправильный куб. На полу, почти в центре, возвышался черный каменный постамент, похожий на саркофаг.
— Этот сон…— пробормотал Граймс. — Если только это был сон….
— На Зетланде действительно есть база ФИКС четвертого класса, — отозвалась Соня.
— Последнее, что я слышал про Деламера — что он сделал головокружительную карьеру и дослужился до коммодора.
— Черт бы побрал твои дурацкие сны. Забудь о них.
— Я попытаюсь, — пообещал он. Но в памяти уже всплывали знакомые строчки:
Заснуть… И видеть сны…
Вот в чем разгадка…
Он произнес эти слова так торжественно, что Соня воззрилась на него с удивлением.
— Какая разгадка, Джон?
— Где сон? По ту или по эту сторону?
— Какая разница? — рассудительно отозвалась его жена. — В любом случае, мы сделали все, что могли.
Но когда они уже вышли наружу, она неожиданно воскликнула:
— Проклятье! У меня до сих пор болят ребра!
