Разгадка - [13]

— Граймс! Мичман Дэвис! Вы слышите меня?

Черт бы его побрал. Антенна все еще настроена на сигнал с места катастрофы, но если передатчик на базе заработает на полную мощность, связь с «Гребе» мгновенно прервется.

— Граймс! Мичман Дэвис!

— Граймс на связи. Я не могу приказывать. Но я обращаюсь к тем, кто сейчас находится возле передатчика Карлотти. Проводится спасательная операция. Я веду судно по пеленгу, ориентируясь на Карлотти-сигналы с терпящей бедствие яхты «Гребе». На борту находится женщина, она в тяжелом состоянии и не может ждать. Пожалуйста, освободите эфир.

Он никогда не узнал, что произошло потом, однако ему показалось, что он услышал звук потасовки. И еще ему показалось, что микрофон поймал яростное шипение Мэгги:

— Предохранитель!

Граймс переключил внимание на пульсирующую сферу масс-индикатора. Да, вот она — крошечная, едва различимая искорка. Она быстро перемещалась в направлении центра сферы. Слишком быстро? Пожалуй, нет. Судя по обстановке, рандеву состоится. Только бы подвел Манншенн. Но что касается времени… Время — такая вещь, которую лучше не терять, а тем более в подобных ситуациях.

— Мэвис, — произнес он, склонившись к микрофону. — Когда я скомандую «полный назад», я хочу, чтобы это был действительно «полный назад». Никаких полумер.

Искорка стала ярче. Она пересекала границы полупрозрачных сфер одну за другой. Граймс сменил калибровку шкалы, словно мог замедлить ее падение к центру сферы, но расстояние неуклонно сокращалось. Снова и снова Граймс калибровал шкалу. Искорка коснулась сияющей бусины, которая обозначала местоположение «Хаски», и слилась с ней. В течение микросекунды Граймс пережил сверхъестественное ощущение — он почувствовал, как слились… нет, не два корабля, но две личности.

— Манншенн — стоп! — крикнул он в микрофон интеркома. — Инерционный — полный назад!

Корабль содрогнулся. Казалось, ему стоило усилия отскочить от цели, к которой он только что мчался. Гироскопы прекратили вращение на своих танцующих осях. Цвета постепенно становились привычными — но на экране заднего обзора звезды безумно дрожали, словно движитель продолжал работать.

— Все двигатели — стоп! — крикнул Граймс, возвращая гандшпуг в среднее положение.

Совсем рядом, чудом не задевая «Хаски», медленно вращался вокруг каких-то невообразимых осей искореженный корпус вооруженной яхты «Гребе».

Мэвис Дэвис вошла в рубку в тот момент, когда Граймс пытался влезть в скафандр. На лбу у нее была небольшая ссадина, из которой сочилась кровь. Подобно большинству некрасивых женщин, в состоянии эмоционального и физического напряжения она удивительно хорошела. И когда прежде, чем опустить шлем ему на плечи, она поцеловала Граймса — легко, но с неожиданной теплотой — он понял, что желал бы продлить это прикосновение.

— До свидания, Джон, — сказала она. — Приятно было узнать Вас.

— Черт побери, Мэвис, что Вы хотите сказать?

Она криво усмехнулась.

— Иногда мне кажется — особенно когда кто-нибудь развлекается с Манншенновским движителем…— она не договорила и загерметизировала его шлем, сделав продолжение разговора невозможным.

По пути к шлюзу Граймс прихватил все необходимое. Люк распахнулся — и он понял, что от «Гребе» его действительно отделяет один шаг. Граймс оттолкнулся от своего маленького суденышка — и магниты на подошвах и перчатках плотно прилипли к корпусу «Гребе». Он распластался на обшивке, точно паук — если бывают пауки о четырех конечностях. Почти сразу выяснилось, что открыть воздушный шлюз яхты невозможно. Впрочем, это не имело значения — в нескольких футах от люка зияла пробоина, в которую Граймс протиснулся без особых усилий.

Слабый голос, наконец-то зазвучавший в наушниках, показался странно знакомым:

— Почти вовремя.

— Я мчался так быстро, как только мог. Где Вы?

— В рубке управления.

Граймс двинулся вперед, освещая дорогу маленьким фонариком. То и дело приходилось пускать в ход лом.

Он нашел ее в кресле пилота. Ремни безопасности были пристегнуты. Когда Граймс вошел, она слабо пошевелилась и каким-то образом повернула кресло, чтобы посмотреть на него. Сквозь иллюминаторы в рубку проникал свет прожекторов «Хаски», однако шлем отбрасывал на ее лицо густую тень.

— Чертовски не хочется признавать, — проговорила она, — но ты был прав, Джон.

— О чем Вы?

— Твои обличительные речи против всякой автоматики. «Никогда не допускай, чтобы твоя жизнь зависела от одного-единственного предохранителя». Моя метеоритная защита, такая надежная… в тот момент, когда прозвучал сигнал тревоги, было уже слишком поздно…

Теперь он стоял сзади, поддерживая ее за плечи, проклиная броню скафандров, которая разделяла их.

— Соня, я пришел, чтобы вытащить тебя отсюда. Чтобы перенести на борт «Хаски», — он начал расстегивать пряжки ремней безопасности.

— Слишком… поздно.

Она закашлялась. Булькающий звук, вырывавшийся из ее заполненных жидкостью легких, был невыносим.

— Слишком… поздно. Я держалась… держалась до последнего. Запусти… движитель Манншенна. Энергии хватит… аккумуляторы…

— Соня! Я вытащу тебя отсюда!

— Нет. Нет! Запускай… Манншенна…

Он продолжал возиться с пряжками. И тут, собрав последние силы, она толкнула его. Граймс отлетел в сторону, открыв ей доступ к панели управления. Его рука ухватилась за что-то, сжала… Гандшпуг? Нет. Это «что-то» едва заметно шевельнулось.