Разгаданный секрет - [18]

- А ты, оказывается, вон какой - упрямый! - сказал ему Николай Васильевич, и в тоне мастера Семенову почудилась нотка одобрения.

Это заставило его еще упорнее продолжать свои поиски.

Да, он был упрям, этот бывший крестьянский парень. Упрям тем упрямством, которое еще в мальчишеские годы заставляло его вцепляться в ручки сохи и, несмотря на малую силенку, на усталость, вести борозду до конца. Вот так же уцепился он сейчас за свою идею, за эти плитки. Придя домой, в большую мрачную комнату в старой барской квартире на Васильевском острове, он и здесь не расставался с мыслями о плитках. И часто, к удивлению жильцов, машинально повторял в воздухе все изученные движения рукой, пытаясь угадать, как можно переложить их на механизм.

Иногда вдруг охватывало сомнение. Как мало он все же знает, как мало умеет! Простой слесарь, в сущности недоучка, а задумал такое… Тебе ли под стать? Вот начальная мысль - механическая рука-рычаг - казалась ему превосходной. Он примеривал ее по-всякому. Но все пришлось отбросить. Простое копирование руки, очевидно, было ложным. А студент Леонид Кушников, узнав об этом, доказал ему то же самое сразу на листе бумаги, разложив схему рычага по формулам механики.

Семенов отдавал себе отчет, как придется ему расплачиваться за недостаток знаний, каким напряжением. Но отступать не собирался. Он уже не мог не думать о плитках, не искать разгадки тысячи движений.

В те дни он был хмур, нелюдим. Часто ссорился с милой девушкой Шурой. Конечно, по пустякам. «Характер показываешь!» - упрекала она. А он с упрямой обидчивостью уходил и шагал один вдоль Невы, досадуя на себя, на нее, на весь свет. Никто его не понимает!

Николай Васильевич видел: поиски Семенова действительно серьезны. Но чем помочь ему?

- Знаешь, - сказал мастер, - у нас в кладовой лежит одна машинка. Жимки. Посмотри…

…Присев на корточки, Семенов тряпкой обтирал этот странный запыленный предмет: две толстые чугунные плиты-притиры, прижатые друг к другу болтами. Между ними проложен широкий металлический лист. Все это напоминает простой конторский пресс. Это и есть жимки.

Их пытались одно время приспособить для обработки плиток. Плитки закладывали, как в обойму, в отверстия листа, сжимали между чугунными притирами и тащили лист за рукоятку: вперед-назад, как попало. При каждом движении оба притира, сдобренные мелким порошком, счищали с поверхности плиток слой металла. Очень заманчиво: обрабатывается одновременно несколько плиток сразу с двух сторон.

Но из этой механизации что-то ничего не получилось. Даже самая предварительная, грубая доводка на жимках не пошла. Да и в самом деле, через два-три прохода плитки становились тоньше и начинали проскакивать между притирами вхолостую. Снятие металла прекращалось. Значит, развинчивай все сооружение, устанавливай верхнюю плиту заново, опуская ее на какую-то дольку миллиметра, и снова зажимай. Да еще следи при этом, чтобы сохранить между притирами строгую параллельность. А через два-три прохода опять перестройка, еще на дольку миллиметра… И так непрерывная канитель. Проще взять плитку в руку и елозить по притиру без всяких механических затей.

Жимки были сданы в кладовую - увы! - вместе с надеждой механизировать сложный, капризный процесс. Многие в артели даже забыли, что существует такая машина, которую неизвестно даже кто придумал…

Семенов вытащил ее на свет и, обтерев пыль, поставил перед своим столом.

- Музей устраиваешь! - фыркнул дядя Вася.

Молодой слесарь не ответил на ироническое замечание. Он подолгу смотрел на жимки и думал: в чем корень этой ошибки?

Два притира - это хорошо, остроумно. Вот пример, как можно подойти к задаче совсем по-другому, чем просто подражать руке в виде рычага, идея, которой он уже переболел и отбросил.

А раз так, то должны быть какие-то салазки, чтобы протаскивать на них плитки между досками. Лист с гнездами или что-нибудь в этом роде - принцип верный.

Так в чем же дело? Все как будто правильно, а механизация потерпела провал.

Но нет, оставался еще один момент: крепление притиров. Их жестко зажимали болтами, чтобы сохранить вполне точное расстояние и параллельность. Так жестко, что вначале плитки шли с трудом, со скрежетом и визгом. Но потом всякий раз, как надо было менять расстояние, то же крепление причиняло столько хлопот! Крепление тормозило всю работу.

Что же получается? Крепление и необходимо и в то же время вредно. Заколдованный круг! И неизвестно, как к нему подступиться. Семенов напрасно бился над этим противоречием: нужно ненужное крепление. Как тут быть? До него уже сделали вывод: послали жимки пылиться в кладовую. Значит, отвергнуть систему двух притиров? Но она ему определенно нравилась. Он чувствовал, что в этих притирах кроется какая-то истина, но по-настоящему еще не раскрытая. Мешает крепление. В чужой ошибке пытался он найти нужный для себя урок.

Ясно: крепление не должно быть жестким. Но каким же оно должно тогда быть? А этого никто ему не мог сказать. Вольно же загадывать себе такие загадки!

Все теперь стало вращаться для него вокруг этих двух притиров. Они не выходили из головы. Семенов даже пробовал посвятить в их тайну свою Шурочку. Она слушала внимательно, а потом вдруг сказала: