Раздвигая границы. Воспоминания дипломата, журналиста, историка в записи и литературной редакции Татьяны Ждановой - [80]

Те американцы, которые опасались Караманлиса, оказались правы, потому что одним из первых решений лидера, когда он приступил к работе и начал искать пути выхода из кризиса, было решение о выходе Греции из военной структуры НАТО. После оккупации части территории Кипра Турцией и неудачи двух конференций для урегулирования кипрской проблемы в Женеве в июле-августе 1974 года новый премьер объявил, что, поскольку НАТО никак не реагирует на агрессию со стороны Турции, и с политической, и с военной точки зрения Греции удобнее занять независимую позицию. Учитывая, что без Греции турецкий фланг НАТО изолирован в Азии, политический нажим нового лидера сработал очень хорошо. Американцы поняли, что будут иметь дело с Караманлисом, и приняли его как человека, с которым, необходимо договариваться.

В общем, выбор К. Караманлиса на пост лидера и миротворца оказался совершенно правильным. Политически он действительно был правым и возглавлял правую партию, но в тот момент надо было объединять народ, и идеология партии не имела решающего значения. Для преодоления кризиса самое большое значение имело качество личности. Караманлис был выдающейся личностью со стратегическим видением, пользовавшейся доверием большого числа людей. Его приняли все, правые и левые, от Каннелопулоса до Теодоракиса. Пользуясь популярной у греков мореходной терминологией, можно сказать, что Караманлис стал хорошим капитаном команды на корабле под названием «Греция».

Вскоре на основе своей бывшей партии ΕΡΕ политик создал партию «Новая демократия», которая и одержала под его руководством и с большим перевесом голосов победу на парламентских выборах 1974 года. После выборов премьер-министр Караманлис занимался экономикой и проводил политику, поощрявшую восстановление и развитие элементов политического плюрализма в греческом обществе. В этих целях была проведена легализация все еще запрещенной Коммунистической партии Греции, а также были выпущены на свободу из тюрем люди, осужденные за преступления периода гражданской войны.

Сообразно линии на политическое примирение, коммунисты, воевавшие в ЭЛАС, получили пенсии, эквивалентные пенсиям военнослужащих национальной армии, а звания, присвоенные членам эласовских отрядов, были приравнены к аналогичным званиям в греческих вооруженных силах. Я помню, что как-то один мой знакомый, владелец скобяной лавки на Фаросе в Психико, рассказывая мне о гражданской войне и о своей службе комиссаром в 15-м полку северных пригородов Афин, хвастался, что получает полноценную полковничью пенсию. Совершенно очевидно, что, кроме Караманлиса, провести такие преобразования без ожесточенного сопротивления части политического спектра не смог бы ни один греческий политик, включая социалиста Андреаса Папандреу.

Таким образом, семь лет диктатуры остались в истории, и Греция вернулась на демократический путь развития. А в 1999 году, выступая в Афинах в связи с двадцатипятилетием падения режима «черных полковников», президент США Билл Клинтон извинился перед греками за ту роль, которую Америка сыграла в судьбе нашей страны в 1967–1974 годах.

2. Размышления о хунте. Вместо послесловия

Можно было бы на этом поставить точку под событиями моей жизни, непосредственно связанными с периодом правления греческой военной хунты. Об этом периоде и в Греции, и в других странах написано множество книг, мемуаров и статей с анализом как причин прихода к власти «черных полковников», так и самой сути их внутренней и внешней политики, а самое главное – результатов их деятельности, той роли, которую хунта сыграла в социально-политическом и экономическом развитии Греции в конце XX века. Вряд ли как ученый-историк я мог бы добавить в этом смысле что-то существенно новое.

Однако, как человек и гражданин, реально участвовавший, хотя и издалека, в противостоянии военной диктатуре в 1967–1974 годах (а также как грек, изнутри наблюдающий жизнь нашего общества в последние десять лет), я чувствую необходимость высказаться об и тогах этих семи лет для Греции. И сделать это я хочу по двум причинам. Во-первых, это противостояние было смыслом и содержанием значительной части моей жизни и оказало серьезное влияние на меня самого и на людей моего поколения. Во-вторых, я должен сказать правду о греческой хунте как об историческом явлении, вокруг которого в последнее время возникает некая новая мифология.

Сразу же оговорюсь, что хотя я и не жил в эти годы в Греции, я постоянно следил за тем, что происходило в стране, читал газеты, общался с политэмигрантами, слушал коллег-экспертов, ездивших в Афины, а самое главное – периодически встречался с моими друзьями и знакомыми, продолжавшими жить в Греции. Все эти контакты и беседы в Вашингтоне, Нью-Йорке и Париже я до сих пор помню очень хорошо, к тому же у меня сохранился целый архив заметок, куда я записывал свои впечатления от услышанного. Ими я пользуюсь и сейчас, мысленно возвращаясь к событиям сорокапятилетней давности.

Что же я имею в виду под новой мифологией о греческой военной хунте? Если говорить кратко, то я имею в виду распространившиеся в последнее время взгляды на хунту как на режим, обеспечивавший в 1967–1974 годах в Греции политическую, экономическую и социальную стабильность, а также как на успешный локомотив экономического роста, который не смогли построить предыдущие послевоенные правительства. К этому прилагается восприятие военного режима как радетеля за суверенитет и национальное возрождение Греции, а его представителей-полковников как выразителей чаяний простого народа. Ну и, наконец, представление об отсутствии оппозиции режиму полковников в стране и ее поддержке чуть ли не большинством населения.