Раздражающие успехи еретиков - [4]

— Для меня это звучит в высшей степени разумно, ваша светлость, — сказал Рейно, кивая головой. — Но как же нам… однако изменить общественное мнение в нашу пользу?

— В течение следующих нескольких дней, — сказал Клинтан немного уклончивым тоном, его глаза снова устремились к белому водовороту октябрьской метели, — несколько чарисийцев, захваченных при конфискации их судов, прибудут сюда, в Зион. На самом деле, они прибудут сюда, в сам Храм.

— В самом деле, ваша светлость?

— Действительно, — подтвердил Клинтан. — Они будут доставлены непосредственно в орден — тебе, Уиллим. — Глаза великого инквизитора оторвались от окон, внезапно впившись в Рейно. — Я не стал изо всех сил упоминать об их предстоящем прибытии канцлеру или генеральному казначею. Не вижу необходимости беспокоить их тем, что, в конце концов, является внутренним делом инквизиции. А ты?

— Очевидно, не в это время, ваша светлость, — ответил Рейно, и Клинтан снова тонко улыбнулся.

— Я тоже так думал, Уиллим. Что нам нужно сделать, так это… взять показания у этих чарисийцев. Конечно, Шан-вей — Мать Лжи. Без сомнения, она сделает все возможное, чтобы защитить этих еретиков, чтобы они не предали ее, раскрыв ее планы и извращения истинным детям Божьим. Но управление инквизиции знает, как сорвать маску с Шан-вей и раскрыть правду, скрывающуюся за ней. Это будет твоей задачей, Уиллим. Я хочу, чтобы ты лично отвечал за их допрос. Очень важно, чтобы они признались в том, что произошло на самом деле, признали свое преднамеренное провоцирование гражданских властей, которые просто пытались мирно выполнять указания Матери-Церкви и своих собственных светских властей. Мир должен ясно видеть, в чем заключается истинная кровавая вина, точно так же, как он должен узнать об извращенных практиках и богохульствах, которые приняла эта так называемая «Церковь Чариса» и стремится навязать всем детям Божьим во имя своей собственной темной госпожи. Мало того, что искупление собственных душ этих грешников зависит от их полного признания и раскаяния, но как только правда будет раскрыта, это окажет мощное влияние на «общественное мнение» повсюду… даже в Сиддармарке.

Его глаза продолжали сверлить Рейно, и адъютант сделал глубокий, успокаивающий вдох. Великий инквизитор был прав относительно необходимости исповеди и покаяния, если душа, сбившаяся с пути архангелов, когда-либо обретет истинное искупление. А инквизиция привыкла к своим суровым, часто душераздирающим обязанностям. Он понимал, что истинная любовь к душе грешника иногда требует, чтобы с телом грешника обращались сурово. К сожалению, это правда, что часто бывает трудно проникнуть в эту крепость гордыни, высокомерия и неповиновения и снова вывести заблудшую душу, скрывающуюся в ней, обратно к очищающему свету Божьей любви. Но какой бы трудной ни была эта задача, инквизиция давно научилась ее выполнять.

— Как быстро вам нужно это сделать, ваша светлость? — спросил он через мгновение.

— Как можно скорее, но не сразу, — ответил Клинтан, пожав плечами. — Пока мои… коллеги не готовы действовать открыто, я сомневаюсь, что признание самой Шан-вей будет иметь большой вес для тех, кто уже готов поверить лжи раскольников. И, если быть до конца откровенным, я ожидаю, что, по крайней мере, Дючейрн собирается выразить всевозможные благочестивые оговорки и протесты при мысли о том, что в этом случае инквизиция делает то, что необходимо. Так что пока это нужно делать очень тихо. Сохраняй это в рамках ордена и будь уверен, что даже там ты полагаешься только на братьев, чья вера и верность, как мы знаем, заслуживают доверия. Мне нужно быть в состоянии представить это свидетельство, когда придет время, но в то же время нам не нужны какие-либо благонамеренные слабаки, которые не понимают, что в этом случае слишком много доброты было бы худшей жестокостью из всех, мешая и препятствуя нашим усилиям.

— Я, конечно, согласен с вами, ваша светлость, — сказал Рейно. — Однако у меня есть… тактическая оговорка, скажем так.

— Что за оговорка, Уиллим? — глаза Клинтана слегка сузились, но Рейно, казалось, не заметил этого, продолжая тем же спокойным, просто задумчивым тоном.

— Все, что вы только что сказали о контроле времени обнародования этих показаний, кажется мне совершенно обоснованным. Но мы с вами привыкли иметь дело с прагматичными, часто неприятными обязанностями и ответственностью, присущими попыткам вернуть павших для Лэнгхорна и Бога. Если — когда — мы получим признания отступников, некоторые люди будут удивляться, почему мы не обнародовали эти признания немедленно. Некоторые из этих вопросов будут совершенно искренними и законными, от людей, не входящих в управление инквизиции, которые просто не понимают, что иногда спасение грешника — это только первый шаг в борьбе с большим злом. Но найдутся и те, ваша светлость, кто воспользуется любой задержкой как возможностью дискредитировать все, что мы можем сказать. Они будут утверждать, что кающихся заставили, что их признаниям нельзя доверять.

— Без сомнения, ты прав, — согласился Клинтан. — На самом деле, та же самая мысль пришла мне в голову. Но почти сразу, как только я подумал об этом, то понял, что беспокоюсь напрасно.