Раздельные постели - [22]

— Господи, вызывай полицию! — крикнула ей Анжела. — Быстрее!

Горничная побежала к телефону.

Клейборну, наконец, удалось схватить Андерсона за руки и заломить их так, что тот согнулся. Андерсон ударился о край стола, отчего зашатались хрустальные бокалы для вина, стаканы для воды и подсвечники. Воск от свечи залил скатерть, и она загорелась, но Анжела не обращала на это внимание — они с мужем пытались утихомирить сумасшедшего. Клей поднялся на ноги. По лицу текла кровь, он был ошеломлен. Несмотря на это он с удовольствием стукнул кулаком Андерсону в живот. Схватившись за живот, Андерсон согнулся пополам. Анжела вцепилась ему в волосы и со всей силы рванула на себя. Она плакала, до боли сжимая ненавистные волосы. Клей сам был похож на сумасшедшего — на его лице была безумная ярость. Огонь захватил большую часть скатерти. Инелла, рыдая, начала тушить пламя букетом хризантем. — Полиция едет.

— О Господи, заставь их поспешить, — молилась Анжела.

Шок от нападения стал утихать. Трое Форрестеров смотрели друг на друга поверх утихомирившегося мужчины. Анжела видела раны на челюсти и над правым глазом Клея.

— Клей, с тобой все в порядке?

— У меня все о'кей… Папа, как ты?

— Я до тебя доберусь, сукин сын, — упираясь лицом в желтый ковер, клялся Андерсон. — Черт побери! Отпусти мои волосы.

Анжела еще сильнее потянула на себя.

За окном послышался звук приближающейся сирены, и Инелла бросилась к входной двери, которая по-прежнему оставалась наполовину открытой. Люди в голубой униформе поспешно вошли в дом и прошли мимо горничной, у которой началась истерика.

Андерсон все еще лежал на полу гостиной и не прекращал изрыгать угрозы и проклятья на всю семью Форрестеров. В комнате стоял запах горелой ткани. Офицеры увидели обуглившуюся скатерть, перевернутую посуду и разбросанные на столе и на полу цветы.

— Кто-нибудь поврежден?

Все повернулись и посмотрели на Анжелу — она бросилась в объятья мужа и заплакала.

— Энжи, у тебя что-нибудь болит? — взволнованно спросил он, но она только покачала головой, не отрывая лица от его груди.

— Вы знаете этого человека? — спросил офицер.

— Мы видели его только раз в жизни, позавчера.

— Что произошло здесь сегодня?

— Он, силой ворвался в дом и, когда мы ужинали, напал на моего сына.

— Как тебя зовут, парень? — Этот вопрос был задан Андерсону, который сейчас стоял на коленях.

— Вы спросите у них, как меня зовут, они никогда не забудут моего имени! — Он резко повернул голову и злобно посмотрел на Клея. — Спросите у любовничка, кто я. Я — отец девушки, которую он испортил, вот, кто я!

— Вы хотите зарегистрировать нападение, сэр? — спросил Клейборна офицер.

— А как насчет меня? — заскулил Андерсон. — Если кто-то и хочет зарегистрировать нападение, так это — я. Этот сукин сын…

— Отведи его в машину, Ларри… У вас будет возможность отвечать позже, Андерсон, после того как вам прочтут ваши права.

Его подняли на ноги, подтолкнули вперед, и он пошел к выходу в сопровождении офицера. На улице все еще мигал ярко-красный свет полицейской сирены, и по радио был слышен голос диспетчера. Андерсона заперли в заднем отсеке машины, который был защищен решеткой. Офицер сел рядом с водителем и начал что-то писать в блокноте, не обращая никакого внимания на поток обвинений, которые Андерсон изливал на всю семью Форрестеров.

На следующий день в холле «Горизонта» зазвонил телефон. Кто-то позвал:

— Телефонный звонок… Андерсон!

Сбегая вниз, Кэтрин знала, что это могла быть только Бобби. Замечательно! Она, наконец, узнает, как дела у матери.

— Алло?

— Кэт, ты читала сегодняшние газеты?

— Нет, я была на занятиях. У меня не было времени.

— Ты бы все же прочла…

Кэтрин вдруг охватило ужасное предчувствие, что ее опасения стали реальностью — Герб Андерсон вылил весь свой гнев на жену.

— Мама…

— Нет, нет… С ней все в порядке. Это Клей. Твой старик ворвался к нему вчера вечером и напал на него.

— Что?!

— Я не шучу, Кэт. Он силой ворвался в дом и набросился на него. Приехала полиция и увезла старого доброго дядю Герба в тюрьму.

— О нет! — Кэтрин закрыла губы кончиками пальцев.

— Я просто думала, что ты захочешь узнать. Последовала пауза, а потом Кэтрин спросила:

— Клей… пострадал?

— Не знаю. В статье об этом не говорится. Ты сама можешь прочесть. Статья находится на восьмой странице сегодняшнего выпуска «Трибуны».

— Ты разговаривала с моей матерью?

— Да, с ней все в порядке. Я разговаривала с ней вчера вечером, в то время как твой папаша в Эдине избивал Клея. Мне показалось, что она просто счастлива, что ты уехала. Я попросила ее не волноваться, потому что с тобой все в порядке, и сказала, что она скоро получит от тебя известие. Она в порядке, Кэт. Я же сказала, что с ней все хорошо. Оставайся там, где ты находишься, и пусть то, что произошло, тебя не волнует. Клей побеспокоится о себе, а ночь, проведенная в тюрьме, пойдет только на пользу твоему старику. — Помолчав немного, Бобби добавила: — Клей звонил мне и спрашивал, не знаю ли я, где ты находишься. Я ему солгала.

Через какое-то мгновение Кэтрин тихо сказала:

— Спасибо, подруга.

Кэтрин нашла статью в «Трибуне Миннеаполиса», прочитала ее несколько раз и попыталась воспроизвести сцену, которую учинил ее отец. Хотя Кэтрин не видела гостиной комнаты Форрестеров, она легко представила себе пышную обстановку… Она увидела перед собой лицо Клея Форрестера, его серые глаза, красивый подбородок, а потом огромные кулаки отца, бьющие в челюсть… Девушка почувствовала себя виноватой — если бы она приняла тогда деньги, ее отец не избил бы его. Она знала, что именно ее побег из дома расстроил планы отца стать за короткий срок богатым и явился причиной того, что он направил весь свой гнев на Клея. По крайней мере, изменчивый гнев Герба Андерсона был отвращен от Ады, однако совесть безжалостно мучила Кэтрин, но она тешила себя мыслью о том, что, как бы там ни было, а старший Форрестер был адвокатом и мог запросто выступить в качестве обвинителя обидчика своего сына, а Герб Андерсон, без сомнения, это заслужил. От этой мысли на губах Кэтрин появилась мимолетная улыбка.