Разделенные океаном - [45]

— Я боюсь, что не выдержу и натворю бог знает что, если встречусь с ним, — гневно заявила она.

Дом Доктора располагался на площади рядом с жилищем мистера О’Рурка, стряпчего, по одну сторону, и крошечным банком, работавшим всего два дня в неделю, — по другую. Это было солидное трехэтажное здание с шестью комнатами на каждом этаже. Большую часть первого этажа занимали операционная, приемная, регистратура, в которой хранились истории болезней пациентов, и кабинет Доктора. Здесь же находились большая кухня и гардеробная. Жилые комнаты были на втором этаже. В незапамятные времена слугам принадлежали помещения в мансарде, но когда семейство Кенни впервые вселилось в этот дом, они уже давным-давно пустовали. Финн первым попросился ночевать наверху, в комнатке с наклонным потолком и окном, из которого открывался вид на многие мили окрест. Затем в соседнюю комнату перебралась Молли, и последней наверх переселилась Аннемари.

Финн обратил внимание на то, что темно-синяя краска на входной двери уже начала шелушиться и отслаиваться. Перешагнув порог, он обнаружил, что в доме стоит непривычная тишина. В воздухе отчетливо ощущался запах плесени и запустения. Финн невольно вспомнил дни, когда здесь жили пятеро детей и дом был полон шума и смеха.

— Папа! — крикнул он и, не дождавшись ответа, вновь подал голос: — Нанни, Айдан, Тедди, — есть кто-нибудь дома?

На верхней площадке лестницы появилась Нанни. Она была пожилой женщиной уже тогда, когда приглядывала за Финном, который был совсем еще маленьким, а сейчас выглядела древней старухой; на белом лице выделялись лишь слезящиеся глаза. Создавалось впечатление, что прошедшие годы растопили ее плоть, как воск, и та неровными кляксами прилипла к скулам и костям. На Нанни было длинное черное платье и белый фартук. Голову старушки покрывала белая косынка.

— Я отослала малышей прочь, сынок, — надтреснутым, дрожащим голосом произнесла Нанни. — Я сама отвела их к Паттерсонам: их Кормак учится в одном классе с Тедди. — Она начала спускаться по лестнице, цепляясь за перила; было видно, что каждый шаг дается ей с огромным трудом.

Финн поспешил ей навстречу, помог сойти вниз и отвел в кухню, где в раковине были грудой свалены грязные тарелки, а выложенный плитами пол отчаянно нуждался в чистке. Он выдвинул стул и бережно усадил на него старушку.

— Что случилось, Нанни?

— Твой отец, сынок... Прошлой ночью он сам себя не помнил, глотал виски, как воду, кричал и швырялся всем, что попадалось под руку. Он до смерти перепугал малышей, верно тебе говорю. Я боялась, что он поубивает всех нас, когда мы будем спать. Керосина для ламп не осталось, и мы сидели в полной темноте. — В Дунеатли не было ни электричества, ни газа. — Зайди к нему в кабинет, и сам увидишь, что он там натворил.

У Финна упало сердце. Как же так вышло, что эта пожилая хрупкая женщина осталась одна в доме с двумя маленькими детьми и сумасшедшим? Но что он мог поделать?

— Где он сейчас? — спросил Финн.

— Этого я не знаю. Он ушел из дома рано утром, еще до рассвета, и с таким грохотом захлопнул за собой дверь, что задрожали оконные стекла. С тех пор я его не видела. — С появлением Финна Нанни понемногу успокоилась и стала походить на себя прежнюю.

— Хочешь пить, Нанни? Чашку чая, например — или стаканчик чего-нибудь покрепче? — Время от времени она позволяла себе выпить спиртное.

— Не откажусь от глотка доброго джина, сынок, спасибо. Он стоит в шкафчике под раковиной.

Они прошли в кухню. Финн нашел бутылку и налил полстакана.

— Добавить чего-нибудь?

— Нет, предпочитаю чистый джин. Я-то думала, что тебе пора бы уж это запомнить, Финн Кенни. — Ее слезящиеся глаза заблестели.

— Не понимаю, как можно пить чистый джин. — Он подтолкнул к ней стакан по столу, и она с жадностью схватила его. — Ты можешь назвать причину, которая ввергла Доктора в такое состояние? — поинтересовался Финн.

Нанни скривилась, и он вспомнил, что рожи, которые она корчила, изрядно пугали его в детстве.

— Люди относятся к нему с подозрением, сынок, и он сознает это. Сейчас он принимает вполовину меньше пациентов, чем раньше. А с тех пор, как сбежала Молли, у него нет сестры-администратора, и он не может уговорить ни одну живую душу прийти сюда и прибраться после того, как от него ушла Фран Кинкейд, которая сказала, что больше не останется здесь ни за какие деньги. — Старушка кивнула на горы посуды в раковине и грязный пол. — Все спрашивают себя, почему девочки сбежали от него, почему ты почти никогда не бываешь у него дома, почему Хейзел не навещает его, даже для того, чтобы показать ему первого внука, и почему он не поехал на свадьбу к Молли. — Нанни отставила стакан в сторону, выпив половину его одним глотком. Выглядела она теперь намного лучше. — Как, кстати, прошла свадьба?

— Превосходно, Нанни. — Финн поморщился. — Хотя мне муж Молли не по душе. Уж слишком он важничает. Он считает, что уже вырос из своих ботинок простого полицейского. Но Хейзел и тете Мэгги Том понравился. — Он даже не подозревал о том, что его отец так низко пал в глазах Дунеатли.

— Я бы с удовольствием повидалась с Мэгги, пока она здесь.