Разбойник Кадрус - [30]
Старый сирийский принц повидал немало храбрецов. Им двигал не страх, а восхищение доблестью и отвагой, и поэтому он захотел привлечь таких людей к себе. «Христианин, — сказал он моему предку, — ты совершил великий подвиг. Не важно, какую веру исповедует человек, он достоин наивысшего доверия, если совершил такое во благо своего государя. Поступай ко мне на службу. Ты получишь почести, богатство и славу. Сверх того я позволю тебе и твоим товарищам свободно исповедовать вашу религию». После отказа моего предка Горный Старец продолжал: «Тогда пусть не говорят, что я видел чудеса храбрости и не вознаградил их. Не опасайся, христианин, твой король останется невредим. Ты и твои товарищи будут под моей защитой, пока вы не ступите на землю своей родины. Ты же через год получишь от меня подарок. К тому времени изготовят рукоятку ножа, который я тебе преподнесу. Я хочу, чтобы он напоминал всем о твоем благородном поступке и переходил от отца к сыну». Через год, — закончил Жорж, — мой предок получил нож, рукоятка которого привлекла внимание вашего величества. Извольте видеть, сир, — показал кавалер де Каза-Веккиа, подавая Наполеону свой диковинный нож, — тут вместе соединены крест и полумесяц. Христианство и магометанство подают друг другу руки.
Эту историю, рассказанную без спесивого высокомерия, а очень просто и скромно, все присутствующие выслушали с величайшим интересом. Наполеон поблагодарил кавалера и перевел взгляд на маркиза.
— Кажется, и вы хотели рассказать нам историю своего ножа? — обратился он к Фоконьяку.
— Моя история не столь чудесна и романтична, — ответил маркиз, сделав поклон в стиле Людовика Пятнадцатого.
— Мы слушаем, — любезно продолжал император, благосклонно кивнув головой.
— Государь, — с уверенностью начал Фоконьяк, — мой нож не имеет такого благородного происхождения, как нож кавалера де Каза-Веккиа. Но он издалека. Рукоятка служит воспоминанием об охоте на слона. Я думаю, что рассказ этот будет неинтересен, и, повинуясь желанию вашего величества, я постараюсь изложить его как можно короче. Этот нож был подарен моему предку дамасским султаном. Подарок он получил во время Первого крестового похода. Но подарки такого рода столь многочисленны в нашей фамилии, что мы могли бы наполнить ими целый арсенал.
При этом бесстыдном хвастовстве многие придворные неодобрительно зашептались.
— Следовательно, в моем ноже примечательна только рукоять. Она демонстрирует один из видов соколиной охоты. Мне пришлось заставить сокола охотиться за такой дичью, за которой ему не случалось охотиться никогда… за слоном!
— За слоном?! — недоверчиво зашептались гости.
— Охота на слона!
— С соколом!..
— Маркиз!..
— Вы шутите!..
— Вовсе нет, — ответил Фоконьяк, — и вот тому доказательство.
Он показал на рукоятке своего ножа сокола, вырывающего когтями и клювом глаза слона, который защищается от индийцев, окруживших его со всех сторон.
— Эта резьба — напоминание о происшествии, случившемся в то время, когда я был в Индии. Лорд Черчилль, президент Ост-Индской компании, постоянно раздражал меня, когда твердил: «Нет ничего опаснее охоты на слонов». — «Хотите пари на тысячу гиней, — сказал я ему, когда мне надоело слушать одну и ту же песню, — что на своей лошади, не трогаясь с места, я сделаю любого из ваших слонов смирнее кошки?» Благородный лорд согласился. Впрочем, когда же англичанин отказывался от пари, как бы нелепо оно ни было? Я немедленно выписал из Африки несколько соколов, где охота с этой благородной птицей еще не совсем исчезла. Моя птица, на чучеле слона натренированная выклевывать глаза этому животному, легко одолела великана. Ослепленный слон побежал, а потом упал. Его добили выстрелом в ухо. Я выиграл тысячу гиней у лорда Черчилля. Кроме того, мне достались бивни убитого слона. На одном из них тамошний художник вырезал барельеф с подвигом сокола и мой фамильный герб. Внизу подпись лорда Черчилля.
Закончив рассказ, маркиз показал гостям подпись лорда… вырезанную два часа назад этим бесстыдным хвастуном. Император жестом приказал, чтобы ему подали нож, взглянул на него и произнес:
— Господа, владеющие этими ножами должны владеть шпагой. Надеюсь, вы продемонстрируете это нам на поле боя, если наши враги навяжут нам войну.
Он встал. Это был сигнал для всех. Все присутствующие тотчас вскочили на ноги. Затем Наполеон милостиво улыбнулся всем приглашенным, после чего вернулся в свои апартаменты в сопровождении семейства и ближних сановников.
Обед закончился. В полночь император и императрица давали придворный бал.
Глава XXIV
БАЛ
Вернувшись к себе, Жорж и Фоконьяк переоделись и поздно вечером появились на балу. Все присутствовавшие повернулись к этим знатным аристократам.
Как люди, привыкшие производить впечатление в обществе, маркиз и кавалер дружелюбно улыбнулись некоторым из придворных, после чего направились засвидетельствовать свое почтение принцессе Полине, которая в отсутствие императрицы, появлявшейся в середине бала, выступала в роли хозяйки.
Герцогиня приняла их поклоны с очаровательной улыбкой, чтобы кавалер забыл холодный прием, оказанный ему за обедом.
Книга Томаса Мартина – попытка по-новому взглянуть на историю Древней Греции, вдохновленная многочисленными вопросами студентов и читателей. В центре внимания – архаическая и классическая эпохи, когда возникла и сформировалась демократия, невиданный доселе режим власти; когда греки расселились по всему Средиземноморью и, освоив достижения народов Ближнего Востока, создавали свою уникальную культуру. Историк рассматривает политическое и социальное устройство Спарты и Афин как два разных направления в развитии греческого полиса, показывая, как их столкновение в Пелопоннесской войне предопределило последовавший вскоре кризис городов-государств и привело к тому, что Греция утратила независимость.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
Одно из самых страшных слов европейского Средневековья – инквизиция. Особый церковный суд католической церкви, созданный в 1215 г. папой Иннокентием III с целью «обнаружения, наказания и предотвращения ересей». Первыми объектами его внимания стали альбигойцы и их сторонники. Деятельность ранней инквизиции развертывалась на фоне крестовых походов, феодальных и религиозных войн, непростого становления европейской цивилизации. Погрузитесь в высокое Средневековье – бурное и опасное!
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Любимое обвинение антикоммунистов — расстрелянная большевиками царская семья. Наша вольная интерпретация тех и некоторых других событий. Почему это произошло? Могло ли всё быть по-другому? Могли ли кого-то из Романовых спасти от расстрела? Кто и почему мог бы это сделать? И какова была бы их дальнейшая судьба? Примечание от авторов: Работа — чистое хулиганство, и мы отдаём себе в этом отчёт. Имеют место быть множественные допущения, притягивание за уши, переписывание реальных событий, но поскольку повествование так и так — альтернативная история, кашу маслом уже не испортить.
Интеллектуальное наследие диссидентов советского периода до сих пор должным образом не осмыслено и не оценено, хотя их опыт в текущей политической реальности более чем актуален. Предлагаемый энциклопедический проект впервые дает совокупное представление о том, насколько значимой была роль инакомыслящих в борьбе с тоталитарной системой, о масштабах и широте спектра политических практик и методов ненасильственного сопротивления в СССР и других странах социалистического лагеря. В это издание вошли биографии 160 активных участников независимой гражданской, политической, интеллектуальной и религиозной жизни в Восточной Европе 1950–1980‐х.
Вильям Кобб - псевдоним французского писателя и журналиста Жюля Лермина. Последователь Александра Дюма в жанре романа-фельетона и переводчик Шекспира, Лермина внес значительный вклад в развитие приключенческой литературы. В своем блестящем романе "Нью-йоркские тайны" писатель переплетает судьбы нескольких героев, постепенно приоткрывая завесу прошлого... Знаменитый банкир Тиллингест перед смертью доверяет своей дочери ужасную тайну. Теперь она должна уничтожить Меси - бывшего партнера Тиллингеста, который его разорил.
Конрад Фердинанд Мейер — знаменитый швейцарский писатель и поэт, один из самых выдающихся новеллистов своего времени. Отличительные черты его таланта — оригинальность слога, реалистичность описания, правдивость психологического анализа и пронизывающий все его произведения гуманизм. В своих новеллах Мейер часто касался бурных исторических периодов и эпох, в том числе событий Варфоломеевской ночи, Тридцатилетней войны, Средневековья и Возрождения.Герои произведений Мейера, вошедших в эту книгу, посвящают свою жизнь высоким идеалам: они борются за добро, правду и справедливость, бросаются в самую гущу сражений и не боятся рискнуть всем ради любви.
Французский писатель Эмиль Габорио — один из основателей и признанный мастер детективного жанра. Его романы переведены почти на все языки мира, ему подражали в своем творчестве такие великие авторы, как Роберт Льюис Стивенсон и Артур Конан-Дойль.Роман «Убийство в Орсивале» принес Габорио необычайную популярность. В нем он знакомит читателя с благородным и ловким месье Лекоком — настоящим гением сыска, который стяжал себе славу тонким чутьем и незаурядной предприимчивостью. Чтобы распутать дело, он без раздумий готов рискнуть жизнью.