Разбойник и леди Анна - [76]

Джон бесстрашно взирал на монарха.

– Я бы никогда не нанес ущерба вашему величеству, сир, но, случалось, наносил его вашим подданным. Я не грабил ни королевских курьеров, ни армейских казначеев. Не нападал на простых людей, мясников или фермеров, везущих свой товар на рынок. Я брал лишь то, что было у моих жертв в избытке.

Король слушал его с нескрываемым интересом, но неожиданно впал в гнев.

– Это неправда, разбойник. Ты украл любовь леди Анны, которая по праву должна бы принадлежать нам.

Не обращая внимания на знаки Джона, Анна вскочила с постели и рухнула перед королем на колени, бледная и дрожащая.

– Тогда, ваше величество, разрешите мне понести наказание вместе с ним. Разделить с ним его судьбу и умереть на виселице. Уж лучше я умру вместе с ним, чем буду жить без него.

Король в ужасе отпрянул.

– Ваш труп будет качаться на цепях на Бэгшот-Хилл, и вороны будут склевывать остатки вашей плоти, пока кости не упадут на землю.

Он зарылся лицом в кудрявую шерсть Фаббс.

– Ваше величество весьма красноречивы, – промолвила графиня Каслмейн, откашлявшись. – Но не позволите ли мне высказать свое личное мнение?

– Смотрите за этим малым, – обратился король к гвардейцам. – Нет, следите за всеми ними.

Леди Каслмейн положила свою руку на плечо короля и отвела его к окну, выходившему в узкий внутренний дворик, одним взглядом заставив епископа потесниться, потом долго и убедительно что-то шептала ему на ухо.

– Это не ваша фантазия? – спросил наконец король.

– Вовсе нет, ваше величество. Покойный милорд Уэверби показывал этот мрачный трофей леди Анне перед их свадьбой. Она поведала мне эту историю со всеми подробностями.

Королю стало не по себе.

– Пожалуй, юмор Уэверби слишком мрачен и не соответствует нашему вкусу.

– Как вы правы, ваше величество, – лукаво произнесла леди Каслмейн. – Я знаю, как вы милосердны, а этот человек, Джон Гилберт, и так уже жестоко пострадал.

– Но как быть с леди Анной? – спросил король, видимо, не желая ее отпускать. – Мне не нужны несговорчивые девственницы, Бэбс, но я не могу поверить, что такие есть.

– Миледи, – обратилась леди Каслмейн к Анне, – у вас все еще есть желание остаться целомудренной до конца жизни?

Анна вскочила на ноги.

– Да. Такую клятву я дала, когда бежала от графа Уэверби, и готова ее повторить. – Анна умолкла, боясь оскорбить королями наконец смущенно договорила: – Особенно теперь.

Темные глаза Джона блеснули, он избегал насмешливого взгляда леди Каслмейн. Приблизившись к Анне, он положил руку ей на плечо.

Король, не отрываясь, смотрел на них обоих, потом долгое время не сводил взгляда с Анны, и на лице его отразилась боль непривычной потери. Театральным тоном, поскольку король обожал театр, он процитировал куплет собственного сочинения:

О, когда подумаешь, нет страшнее ада,

Чем любовь безмерная, пусть в ней есть отрада.

Анна низко присела в реверансе, еще не веря, что этот кошмар близится к концу.

– Ваше величество, благороднейший из королей, – прошептала Анна, целуя его руку. Однако раздражение не покидало короля.

Король прижал к себе Фаббс, возможно, единственное существо женского пола, чувствовавшее потребность в его любви и ничего не требовавшее взамен, и спаниель лизнул его в щеку.

– Вы нас огорчили, леди Анна, – печально произнес король. – А мы оказали вам столько внимания.

Леди Каслмейн сделала гитаристке знак начать играть, и девушка принялась негромко напевать ясным и чистым голосом. Она наигрывала испанский танец, и грудь ее колебалась в такт музыке.

– Очаровательный мотив, – сказал король, не отрывая взора от музыкантши.

– Ваше величество, – зашептала леди Каслмейн, – молодые люди ждут вашего королевского знака.

Король со вздохом кивнул Джону:

– Прекрасно! Ты получаешь наше прощение. Оно будет действовать до тех пор, пока ты снова не возьмешься за старое.

Джон поклонился:

– Мои люди тоже получат прощение, если бросят свое ремесло?

– И твои люди тоже! – теряя терпение, бросил король. Графиня Каслмейн вызвала секретаря из приемной, извлекшего документ, в коем было засвидетельствовано королевское прощение, и король, не сводя глаз с гитаристки, подписал его.

Джон снова поклонился и принял пергамент.

– Ваше величество, мне приписывали множество ограблений, в которых я не был повинен, и будут приписывать снова, но обещаю, что ради сохранности шеи моей и леди Анны с этой минуты я буду вести достойный образ жизни.

Король кивнул и перевел взгляд на Анну:

– И вы готовы разделить его образ жизни с ним, каким бы он ни был?

Анна решительно кивнула:

– Я дала обет целомудрия, и мне не нужно то, чем он не обладает, ваше величество.

Джон опустил голову с притворным смирением, и плечи его затряслись.

Король был тронут до глубины души.

– Я прикажу приготовить для вас карету, чтобы вы могли совершить в ней свое путешествие. – Он снисходительно посмотрел на Джона: – Никто не посмеет на вас напасть.

– Благодарим вас, ваше величество, – сказал Джон, – но королевский герб будет привлекать разбойников на Оксфордской дороге.

– Как вам угодно. – Король пожал плечами. – Мы не можем не пожелать вам благополучия.

Король отвернулся от них и устремил взгляд на девицу с гитарой.