Разбойник и леди Анна - [35]

После такой отповеди Анна рассказала все Уиндему, начиная с бегства из дворца. Никогда еще Анна не чувствовала себя такой, одинокой, а вот с Джоном Гилбертом, разбойником, подумала она вдруг, одиночества не ощущала.

Хотя доктор и смеялся, к досаде Анны, когда она рассказывала, как Джон Гилберт обучал ее искусству любви, чтобы ввести в заблуждение Черного Бена. Еще обиднее ей было его веселье, когда она описывала свой труд доярки и молочницы, однако доктор посерьезнел, когда ее история подошла к концу, особенно его озаботило описание смерти ее отца и предательства лорда Уэверби, а также ее бегства от разбойника и того, как ее чуть было не задержал стражник на рынке Рединга.

– Моя дорогая леди Гаскойн, – сказал он, нежно целуя ее руку, – клянусь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить вас, хотя не обладаю отвагой вашего разбойника и его умением владеть мечом.

– Он вовсе не мой разбойник, сэр. Я больше никогда его не увижу, и слава Богу. Это счастливое избавление. – Ее голос дрогнул, но Анна тотчас же взяла себя в руки и спросила: – Вы в самом деле доставите меня в Лондон к моему дяде, епископу Илимскому?

– Конечно, леди Анна, после того, как мы сделаем остановку в Виндзоре сегодня днем.

– Но я должна поспешить в Лондон, сэр.

– Так и будет. Он всего-то в двадцати трех милях от Виндзора, если добираться по реке. Самое позднее, мы прибудем туда завтра.

– Нет! Сейчас же! Сегодня, сэр. Я настаиваю.

– Моя дорогая леди Анна, я не потребую вознаграждения за то, что доставлю вас целой и невредимой, но за; проезд вам придется заплатить.

– Вы же знаете, сэр, что у меня всего один пенни, – возмутилась Анна. – Вот он. – Анна развязала узелок на платке, который спрятала за пазухой. – Можете, взять его!

– Благодарю, не надо. У вас есть нечто куда более ценное для меня – ангельское личико и кожа младенца. Веселые девицы и жены Виндзора толпами бросятся покупать мою чудодейственную мазь, как только увидят ваше прелестное лицо.

Его коротенькие ножки пританцовывали, когда он поворачивал руль.

– Я не буду участвовать в вашем мошенничестве, сэр, даже для того, чтобы отплатить за вашу доброту и, уж конечно, чтобы оплатить проезд на вашей барже.

Уиндем с силой нажал на руль и повернул баржу к рощице гигантских тополей на берегу.

– Что вы делаете? – закричала Анна.

– Собираюсь высадить на берег пассажирку, не желающую платить за проезд, члена привилегированного класса дворян, не гнушающуюся есть хлеб простого человека и пользоваться его баржей. Таковы правила жизни на реке.

– Вы, мужчины! – сказала Анна сердито. – У вас найдутся правила для всего на свете, если вы захотите заставить женщину делать то, что вам угодно.

– Верно, миледи, – согласился доктор, – если это единственный способ заставить женщину принять нашу точку зрения.

Анна, бессильная что-либо изменить, лягнула поручень баржи, быстро устремившейся к берегу, положила руку на плечо Уиндема и постаралась вложить как можно больше девичьей мягкости в свои слова:

– Пожалуйста, повернем назад, добрый доктор, и я сделаю все, о чем вы просите.

Доктор Уиндем повернул руль всего в нескольких футах от левого поворота.

– Видите ли, леди Анна, – сказал он, когда они снова оказались на середине реки, – ваш молодой разбойник Джон Гилберт вовсе не обращался с вами плохо. За пределами дворца, где главное – происхождение и титул, простолюдины, будь то мужчина или женщина, должны зарабатывать себе на жизнь. Мир – сносное место для тех, кто принимает эти правила, и крайне неуютное для тех, кто не хочет с ними считаться.

Анна снова возмутилась:

– Вы вынуждаете меня принимать участие в безбожном обмане!

– Ничего подобного, миледи Анна. Это всего лишь небольшая сделка, и такой актрисе, как вы, сумевшей сыграть любовную сцену в постели разбойника и при этом не поступиться своим целомудрием, или из придворной дамы превратиться в крепкого деревенского паренька, выклянчивающего свой пенни, ничего не стоит поучаствовать в представлении.

– Голод придал мне сил и сноровки, – фыркнула Анна.

– Совершенно верно. Вам придется сыграть свою роль, леди, или вы не получите ужина.

– Что за роль?

Уиндем рассмеялся так громко, что лебеди, плававшие у дальнего берега, вспорхнули и улетели.

– Роль моей матери, – ответил доктор. – Вы сыграете милую леди шестидесяти лет, сохранившую молодость самым непостижимым образом.

Доктор расхохотался.

Джон Гилберт добрался до городка Виндзор, обогнул старый замок, возвышавшийся на пригорке, и его двойной двор на вершине мелового утеса и двинулся вдоль реки по широкой Темза-стрит к докам. Он сидел на божественном коне, слишком хорошем для пуританского священника, но одет был соответственно: скромное черное с белым облачение и широкополая шляпа с высокой тульей, почти скрывавшая лицо. Позади него к седлу была приторочена огромная Библия, а также прикреплена шпага. Во время езды Джон громко молился и призывал всех прохожих каяться и проклинать свою безбожную жизнь. В результате люди грешные, то есть почти все поголовно, уступали ему место и спешили проехать мимо, даже не бросив на него любопытного взгляда из опасения попасться ему на глаза.