Разбойница - [54]

Я села в бархатное полутёмное, освещённое лишь шкалой управления нутро машины — и наконец-то расслабилась! Натекало блаженство.

— Я, собственно, к вам официально... как к самому умному человеку «Балтиктура»! — улыбнулся он.

— Но не работать же в новогоднюю ночь! — сладострастно проговорила я.

— Безусловно! — я почувствовала на щеке его горячее дыхание, и мы куда-то полетели.

Когда я открыла глаза, мы плавно катились по снежной тропинке среди высоких елей, дающих от луны длинные зелёные тени.

— А мы сможем отсюда выбраться? — встревожилась я.

— Ни-ко-гда! — произнёс он.

Мы забуксовали на краю полянки с высоким искрящимся снегом. Посередине её стояла одинокая ель, упирающаяся прямо в луну.

— Меня зовут Аггей! — повернувшись, отрекомендовался он.

— Аггей? — слегка удивилась я.

— Прихоть родителей! — добродушно улыбнулся он.

Он включил все четыре мощные фары — сине-красно-зеленые снежинки засверкали ярче игрушек!

А ещё говорят, что богатые люди скучные и скупые! В своих ботинках тончайшей итальянской кожи, больше похожих на перчатки, он подбежал к ёлке, поставил на ветку Деда Мороза, потом вместо гирлянды забросил шерстяной клетчатый шарф, а ещё выше — серую кепку, оставшись на трескучем морозе в одном лишь костюме. Потом он вернулся, утопая в снегу, вытащил из волшебного ларца бутылку шампанского и через плечо, не оглядываясь, шнырнул её охлаждаться в пушистый искрящийся снег.

Я вспомнила, как мы с Алексом шли однажды из магазина, перебрасываясь бутылкой конька, потом она выскользнула из его руки и разбилась о камень, я возмущённо ушла, а он гнался за мной на коленях. «Жадность — последний оплот моей души!» — признался тогда он.

Слава богу, какое счастье, что все это позади!

Аггей поставил кассету, и «Хэппи нью и-и-ир, хэппи нью и-ир!» разнеслось по лесу.

Мы запрыгали с ним, взявшись за руки, потом свалились, слились — сначала губами...

«Как дева русская свежа в пыли снегов!»

Потом мы захлопнулись в салоне, счастливо дрожа, включили печку и скоро сделалось так жарко, что пришлось раздеться... После этого мы долго, смеясь, искали в сверкающем снегу бутылку, но не нашли.

— Пусть это будет подарок — от нас!

— Гонорар Богу — За нашу встречу, — согласился он.

— ...А я-то ждала бандита! — лёжа в его объятиях, промурлыкала я.

— Увы, — я всего лишь адвокат... Иногда выполняющий щекотливые поручения! — улыбнулся он.

Давно я так сладко не спала — адвокат крепко меня укачал. Проснулась в комнате, ярко освещённой жёлтым солнцем, от звонка.

Я открыла дверь, и легко, весело вошёл весёлый свежевыбритый добродушный Алекс, словно все кошмары остались где-то там. Я смотрела на него с удивлением и восхищением: может, действительно начинается новый год — и новая жизнь?

Ну откуда взялся этот бутончик? Где тот хрипящий в злобных конвульсиях старик? Передо мной пружинисто расхаживал весёлый умный, совсем молодой ещё тип! Ну это просто какой-то Железный Феникс — откуда всё снова взялось? Не иначе как с неба, что, несмотря на все недостатки и неадекватное поведение, любит его. Я вдруг почувствовала, что порвать с ним — значит отключиться от канала благодати, которая откуда-то льется в него.

Вдруг схватил с ковра папашину инкрустированную балалайку, сел на ковре по-турецки и зачастил: «Жил да бы-ыл старик на башни-и-и — долгий виртуозный проигрыш, — так и у-умер... не ебамши!» — трель оборвалась.

— Это я, я! — он начал терзать на себе праздничную рубашку.

— Не надо прибедняться! — улыбнулась я.

— Где уж нам, дуракам, чай пить! — он радостно вскочил, бросил на тахту балалайку и забегал по ковру.

— Ты хоть помнишь, как вчера себя вёл?

— Не! — радостно выкрикнул он.

У меня стоял начатый коньяк — он даже не покосился на него! Алкаш называется! Специально ужасы нагонял, чтобы сбагрить бедную девушку! Как он сам рассказывал: «Нырь!.. А она там!»

Я налила себе крохотную рюмочку коньяка и с наслаждением её высосала, не предлагая ему.

— А помнишь, как ты меня послал... в местную командировку?

— A-а... к хлопцу-то? — запросто вспомнил он. — Ну и что?.. Тебе и нужен такой, молодой-спесивый! Бандит, думаешь? А я в его годы каким бандитом был! Весь Североморск боялся!

Я хотела было сказать, что он не образец. Но нет... уж в его годы — он точно образец.

Я глядела на него: как он ходит по комнате, хватает с полочек разные старинные бирюльки, разглядывает, обнюхивает их и с сожалением ставит на место. Я почти любовалась им. Откуда столько жизни в человеке? Ну просто заново влюблялась в него! Хоть отматывай всё назад!

— Ну как тебе... новый? — горячо поинтересовался он.

— Да ничего особенного... бестемпературный мужик! — чтобы не портить ему счастливое настроение, солгала я.

Но он неожиданно как раз огорчился.

— Да?.. Ну что такая нынче за молодёжь? Мы всё дали ей, а она!..

— Ничего! У меня запляшет! — утешила его я.

— У тебя и покойник запляшет! — обрадовался он. — А я, кстати, к тебе с подарком!

— Да-а? И где же?

— ...Где? — он победно огляделся. — Тут! — он звонко шлёпнул себя по потному лбу.

— А-а-а... — боюсь, что не смогла скрыть разочарования.

Но он озирался все так же победно.

— Задание тебе.