Разбойница - [52]

Я кинулась к «Маленькому принцу», вытаскивающему из шапки, сверкающей звездами, билетики и зашептала:

— Сделай так, чтобы вот эта тетка выиграла главный приз!

— А что мне за это будет? — абсолютно цинично поинтересовался двенадцатилетний принц.

В конце лотереи мадам Короплясова, абсолютно не дрогнув, взяла главный приз — огромного мишку. Причем меня поразила абсолютная уверенность на её лице: никаким случайностям эти великие люди не доверяют, всё должно быть только наверняка!

Шар из зеркальных осколков вертелся под потолком гоняя по залу круговую метель! Ликование нарастало. Да, водку, как оказалось, они уважают значительно больше, чем пепси-колу, — тут американской экспансии нет. Что-то назревало!

Я с опаской поглядывала на сцену, боясь, что там сейчас опять покажется та интернациональная пара — мать и сын, на этот раз, не дай бог, в обличии негров. Но вместо этого на сцену, слегка покачиваясь, выскочил Дед Мороз, в красной шубе и шапке, и приблизительно с таким же лицом. Все женщины, визжа, тряся руками и сиськами, бросились к эстраде и стали карабкаться на неё — каждую из них дедулька добросовестно тискал, девушки млели: каждой из них было лестно быть изнасилованной лично Дедом Морозом! Опять он победил! Их кавалеры все поголовно куда-то исчезли — видно, русская водка завела их куда-то не туда.

Снова он всех победил! Как правильно говорил его папа (в минуту откровения шеф поделился), можно валять дурака сколько угодно, но быть абсолютно точным в контрольных точках! Контрольная точка — и он победил, все рассчитал и сделал! Бабы буквально садились на него — они хоть и не понимают по-русски, но запах чуют! Он ласково-небрежно отделывался от них. Потом он сбросил наряд и снова вышел графом: теперь уже ни к чему маскарад — всё кончено, он победил.

— А ты говорил — унитазы! — небрежно ласково сказал он Максу. — Отлично блюют и расстаться не могут!

Опять все в говне, а он один на белом коне. Действительно, гости появлялись в зале буквально на минуту, прислушивались к себе — и стремительно удалялись.

— Николь очень грустит, — подошла я к нему. — Сказал бы ей слово.

— Зачем? — с искренним удивлением спросил он.

Действительно, зачем, когда для дорогих гостей и так эта ночь будет самым потрясающим воспоминанием года.

— Если тебе так жалко ее, е..ря ей найди — у тебя, слава богу, их хватает! — Он ласково улыбнулся.

Помедлив, я дала ему звонкую оплеуху. Он изумленно пошатнулся.

— Ты что... не знала, что ли, меня?

— Оказывается, я не знала себя!

— С Новым годом! — вдруг заорал он. Ударили часы. Все запели.

Я бросилась на улицу, но свежая пурга отрезвила меня, я спокойно вернулась назад. Он стоял на том же самом месте, спокойно задумавшись: неужели он совершил какую-то ошибку, что-то недоучёл?

— Надеюсь, это не повлияет на наши служебные отношения? — сказала я. — Завтра в одиннадцать — Эрмитаж, в восемь — прием в нашем офисе.

Он продолжал смотреть задумчиво: в чём же ошибка? Я повернулась, чтобы идти к выходу. Доедут без меня! Визаут ми!

Но оказалось, что эта оплеуха прочистила уши не только ему.

Ко мне подскочил Макс, весь дрожа, бледный, как сперма.

— Что это было... скажи немедленно!

— Так. Ничего. Вспышка мусора.

— Я всё понял. Ты всегда с ним жила! А я был для вас так... мусоропроводом.

— Да, в общем-то, так... могу идти?

Опоздал, Христофор Колумб! Праздник состоялся... Отца и сына, только еще святого духа здесь не хватало!

Мудрый Алекс, как всегда, использовал даже скверные обстоятельства себе на пользу: раз уж он такой отпетый негодяй, что публично получает пощёчины, то уж, если он и нажрется в дупель, такая мелочь никого не шокирует!

В результате я везла его бронзовый бюст у себя на коленях.

К тому же, когда все радостно высыпали в садик и начали играть в снежки, появились какие-то гарные хлопцы и стали «поправлять» гостям лица крепкими ударами. Я шныряла всюду, как моль, отговаривала, отмазывала, а несколько изумленным французам объясняла, улыбаясь, что это такой русский национальный обычай в новогоднюю ночь.

Потом я везла на своих нежных коленях тяжеленный бюст моего героя и думала с ощущением, похожим на блаженство:

— Какое счастье, что всё это кончилось!

Несват упорно вёз нас за город, в «Волну».

— Данилыч велел!

Даже и в виде бюста уважают.

Я задремала в кресле и вдруг очнулась. В кресле напротив луна отражалась в чьей-то крепкой полированной лысине.

— Рябчук? — воскликнула я.

— Правильно понимаешь, дивчина! — после паузы прохрипел лысый.

Шеф тоже мгновенно проснулся, пытался придать надменность помятому лицу. Рябчук скептически оглядывал его.

— Ну што у нас... с палаццо? — с трудом выговорил он трудное слово.

— Все в полном порядке! — с уверенностью, выдающей испуг, произнёс Алекс.

— А шо по документам у нас? — он повернулся ко мне.

— По документам непросто...

Алекс с ненавистью смотрел на меня: разговорилась!

— Найдены документы, где действительно Аристарх Паншин называется владельцем этого особняка...

Граф надменно выпятил дряблую грудь.

— Но, к сожалению, документ этот весьма своеобразный, — с наслаждением продолжала я, — закладная! Дом идёт под заклад за долги!