Разборки в старшей Тосэн! - [27]

Картинка перед глазами плывет — плохой знак, кровопотеря усугубляется. Пошатываясь, с надсадным кряхтением, словно столетний дед, приподнимаюсь с татами. После чего перехватываю дубинку двумя руками, покрепче и начинаю выцеливать голову, елозящего по полу, мечника — главное не промазать, второго шанса может и не быть. От навалившейся слабости и конской дозы адреналина руки ходят ходуном. От якудза начинает стремительно распространяться Рейки. Ну нет, только не в мою смену! — дзюттэ обрушивается на голову болтливого очкарика, сминая черепную коробку в области виска. Левый глаз мечника выскакивает под давлением из глазницы и упирается в линзу помятых очков. После удара якудза ещё несколько раз дергается в конвульсиях и наконец затихает. Желудок от такого неаппетитного зрелища бунтует. Я бы и рад выпростать его содержимое наружу, но мне банально нечем блевать.

— Чего смотришь? — спрашиваю я у вытаращенного в мою сторону глазного яблока. — Меньше пиздеть надо во время драки, насмотрятся своего аниме и чешут языками.

На всякий случай протираю рукавом олимпийки орудие убийства. Хоть хитрожопый Миямото в своей методичке и заявлял, что «магнитная ладонь» портит отпечатки пальцев, но лучше перестраховаться — мало ли. После чего, борясь с головокружением, подбираю катану и потихоньку, по стеночке тащусь на первый этаж. Гробовая тишина настораживает. Во время схватки я был слишком сосредоточен на противнике и упустил момент наступления затишья. Надеюсь, Миямото справился. Не то, чтобы я сильно за него волнуюсь, больше беспокоюсь за собственную шкуру. Нужно смотреть правде в глаза: в таком разбитом состоянии мне не выбраться из передряги в одиночку.

— Валим, срочно! — у основания лестницы меня встречает залитый кровью Акихико, в каждой руке потомок великого кэнсэя сжимает рукоять вакидзаси. — Мы вляпались, это ловушка для Ёкайдо!

— Да я уже и без тебя догадался. — ворчу, аккуратно спускаясь по лестнице. Еще не хватало навернуться и переломать себе все кости.

Акихико, видя мое самочувствие, отбрасывает один из сёто, и подхватывает меня под руку. Становится легче. Так, поддерживая друг-друга, мы и добираемся до входной двери. Лезть через забор не вариант, а другого пути отхода у нас попросту нет. Поэтому, недолго думая, отпрыск легендарной фамилии вдавливает большую, черную кнопку неподалеку от дверного косяка. Из-за дверей доносится приглушенное «шуршание» работающего механизма — ставни поползли вверх. Остается дело за малым. Искать ключи от входа нам некогда, поэтому Акихико засовывает рукоять оставшегося вакидзаси подмышку и прикладывает «магнитную ладонь» к замку. На этот раз взлом длится куда дольше и причиной тому сильная усталость Миямото. Его надсадное дыхание настолько шумное, что перебивает собой даже щелчок открывшегося механизма. Акихико распахивает перед нами входные двери — лучше бы он этого не делал!

Свет автомобильных фар бьет по глазам. Мешая оценить всю картину происходящего. Но увиденного за глаза хватает, чтобы понять — мы в жопе, настолько глубокой, что ей позавидует Марианская впадина! Десятки, если не сотни представителей якудза перекрыли своими телами все обозримое пространство — это фиаско братан!

— И правда, «что может пойти не так». — цитирую одного малолетнего дебила с атрофированным напрочь инстинктом самосохранения. — Как будем выбираться?

Нам бы рвануть обратно, внутрь дома, но кто нам это позволит. Якудза неспешно, но неумолимо надвигаются. Да и бежать особого смысла не вижу. Отгородиться рольставнями и дверьми мы не сможем. Сомневаюсь, что хозяева этого места забыли ключи дома, когда собирались устроить теплую встречу незваным гостям. За спиной раздается череда неторопливых шагов. Вот дерьмо! — совсем забыл про ворота. Якудза зашли с двух сторон, чтобы взять нас в клещи.

— Давай к лестнице! Так мы сможем прикончить побольше ублюдков перед смертью. — решимости в его голосе можно только позавидовать. Этот мальчишка прожил в два раз меньше меня, но яйца у него куда крепче. Так вот он какой, самурайский дух.

— Не очень жизнеутверждающий план… — меня одолевает странное, неуместное веселье.

— Если мои ответы пугают тебя, перестань задавать страшные вопросы. — Миямото начинает оттаскивать меня от распахнутых дверей, когда сумерки разгоняет еще одна вспышка света, куда более яркая, чем от автомобильных фар.

— Ван-ту, ван-ту, чек зе майкрофон! — не верю своим глазам, неужели я брежу? Это потеря крови так сказывается или просто крыша едет от стресса.

— Эй, Акихико, ты ведь тоже это видишь?

— Чтоб я сдох! — восклицает отпрыск легендарной фамилии. Довольно красноречивый ответ — значит, не галлюцинация.

В полусотне метров, за спинами представителей якудза яркие прожектора освещают небольшую сцену. На которой застыли те самые ребята в черных балахонах. Шесть человек. Помимо фигуристой девчонки с плакатом, чьи формы не может скрыть даже объёмистый балахон, небольшую сцену делят между собой: клавишник с синтезатором, гитарист, бас-гитарист, барабанщик, восседающий за своей установкой, и фронтмен у стойки микрофона. Последний щеголяет непокрытой головой, являя миру довольно смелую прическу. Его длинные волосы обесцвечены и зачесаны набок, оголяя выбритый висок с неразличимой с такого расстояния татуировкой.