Разбитый Адам - [49]

Хлыст оторвался от Целого. Хлыст недоумевает, словно человек, у которого на вершине Пирамиды Солнца ацтеки вырвали сердце и бросили вниз - к ликующей толпе нечестивых духов и бесов. А хлыст еще не понял, умер он или еще жив. Но в груди пустота, кровь струится на землю. Ибо всю свою жизнь, столь тесно переплетенную с жизнями единого хлыстовского организма, он вложил в этот новый животворящий Символ, который органично врос в хлыстовский мозг. Сердце хлыста – Катехон. Но теперь под коллективным мозгом хлыста оборваны все артерии и нервные окончания, выбито основание ума, и он повис где-то между Сан-Франциско и Сакраменто.

К этому времени хлыстовская армия потеряла уже около девяти миллионов живой силы и сотни единиц военной техники, буквально завалив Центр трупами.

Глупость, бесстрашие и фанатизм хлыстовских солдат оказались безграничны. Но за спинами павших еще миллионы, миллионы, миллионы. И они будут давить, ползти, умирать, пока трупы их не заполонят все улицы Лос-Анджелеса. Пока Мздование не задушит Цивилизацию их телами и не сделает взлет Утилитрониума невозможным. Они будут, они должны… но замерли, остановились. Что-то оборвалось внутри, замолчал голос Мертвого Бога, голос из Окна Зазвездья…

…И после последней, самой тяжелой и отчаянной атаки Центра снимали кожу и жарили мясо гуманистов понуро и молча… Миллионы молчат. Миллионы смотрят с одним и тем же выражением лица: «Что-то оборвалось, что-то не так».

И «христам» своим, «батенькам», «магометам» и «отцам»-мздователям говорят так.

-Сердце больше не бьется. Сердце молчит. Крови нет… Духа нет. Одни, одни-одиношеньки, нет мочи… - и после таких слов многие тихонько начинают плакать.

-Не мучай, батенька, не мучай христосик, ничего больше не скажу, а не пойду, крови нет, сердца нет, куда нам?

Война разметала вокруг себя кучи смердящих разорванных тел, горящей техники, разбитых городов и теперь, словно зверь, насытивший свою похоть и жажду крови, укротился, примолк.

Замолкло все и тишина восстала такая вопиющая, что мздователей сводит с ума, в мозги им цепляется клык, налитый кровью Искупителя, он агонизирует…

Прячущиеся в бомбоубежищах граждане Центра тихо сходят с ума от страха смерти, ужаса войны и апатии к реальности. Эволюция, наверно, в целях защиты превращает их в дебилов прямо на глазах, а вы все хотели доказательств… Получите!

Все также говорят свои обычные слова хлысты, теперь такие сердобольные, хлыстики и тихонько всплакивают, печаляться.

Время сорвалось с оси.

Разорвалась Третья Стрела Апокалипсиса – в сердцах и человечества не стало. Остался лишь гумус, из которого скоро прорастут ростки Нового Адама. Все старое, Прошлое кончилось. Вот оно, сущее, обетованное! Распяли Архетип. Убили младенчика.

А до Тайны Бессмертия, до сердца Лос-Анджелеса всего-то… сутки езды…

И пока по растению, которое представляет из себя человечество, в каждый отросток, каждую голову-почку идет Неизреченная Весть, в заброшенном городке Гудзонс Хоп, в сквоте, ставшем резиденцией и смертным ложем евразийского Катехона, Сын снова готовится занять места Отца.

-Дамир, вы сын нашего великого Императора, Живого Бога, вы его наследник, но я хочу сказать, что все не так просто… - говорит Аполлинарий, сидя на кровати, на которой произошло то последнее, роковое «отсасывание». - Дело в том, что вся сакральная и идеологическая система церкви создана довольно стихийно. Вопрос наследования не оговорен, но что еще важней, это как бы и невозможно… невозможно наследовать Живому Богу, можно лишь занять его место, стать им. Другими словами, если вы хотите спасти свою многообразную родину от раскола и междоусобицы, если желаете победы Евразии и хотите довести до конца дело отца, вы должны… - Аполлинарий указал пальцем на затылок, - занять его место. Вы должны войти в архаичное сознание хлыста, стать его новым Архетипом… Для этого вам нужна программа. И главным ее пунктом должно быть воскресение Архетипа, ваше воскресение, как Живого Бога. Я могу помочь…

-Спасибо за заботу, Аполлинарий. Вы увидите, все будет хорошо. Обрядовую сторону можно пока не трогать. Не тот момент. – Дамир говорит почти без запинок.

Но Аполлинария охватили мучительные сомнения. Наследник мыслит не так, как его отец. Аполлинарий вообще никак не может смириться с фактом фантастического исцеления Дамира. Наконец, он спросил в лоб.

-Дамир, объясните… как все-таки произошло ваше исцеление? Ведь это… чудо!..

-Конечно! Чудо! Это все любовь.- ответил Дамир.- Она жива, это дар оттуда...

Ответ Аполлинарию не понравился, он отнесся к нему скептически.

После смерти Катехона Совет Церкви раскололся. Это может привести к настоящей междуусобной бойне. Тем не менее, Дамир оставляет впечатление податливого и неустойчивого человека. Аполлинарий распорядился ввести постоянное наблюдение за наследником, не допускать к нему лишних, подозрительных людей и лично собрался провести идейную и духовную подготовку.

«Может, чего и выйдет. С нами Бог».

Дамир не оказывает ни малейшего сопротивления. Все слушает с одинаково бессмысленным, но доброжелательным взглядом. Как ни крути, это еще оставляет место для надежды. Что еще остается Аполлинарию? Спустя пять дней безрезультатных попыток нащупать почву, скрипя сердцем, он дал окрепшему Дамиру карты в руки.