Разбитое сердце богини - [2]

– Это Ипполит Шарлахов. Мне дали твой номер, я не мог ошибиться.

Он вспомнил этот голос, едва его собеседник произнес: «Охотник». И еще вспомнил – сразу же, – что не любит этого человека. Никакой особой причины для неприязни не было, но Охотник привык доверять тому, что люди обычно именуют интуицией. Интуиция еще ни разу его не подводила.

Он поборол желание выругаться – любые необдуманные слова могли слишком дорого ему обойтись – и произнес все тем же спокойным, размеренным тоном:

– Если вы по делу, я сейчас очень занят.

Чрезвычайно занят – лежит и мечтает, где будет жить, когда окончательно отойдет от дел. В сущности, он уже отошел, так почему бы и не помечтать?

– Я по делу, да.

Голос дрогнул. Нетипично для Ипполита, машинально отметил про себя строитель рая. Совсем нетипично.

– У меня несчастье, Охотник.

Оп-па. Вот так, с ходу. Не проблема, не сложность, не неприятность, а – несчастье. Против воли он почувствовал проблеск любопытства.

– Ты мне нужен. Я заплачу тебе любые деньги, слышишь?

– Все так говорят, – усмехнулся он.

– Я не только говорю. Я делаю. Называй свою сумму, я ее удвою.

Интересно. Похоже, судьба крепко прижала Ипполита, раз он говорит так.

– Я не могу ничего называть, если не знаю вообще, о чем идет речь, – тихо промолвил человек, вырванный из рая.

– Включи новости. Любой канал.

Он не любил новости. Сколько он помнил себя, любые новости всегда приносили с собой элемент разрушения. От них веяло хаосом, а хаос ему, сочинявшему свой собственный крошечный рай, был сейчас совсем не нужен.

– Включил? – настойчиво спросил Шарлахов.

Он сел, взял пульт, щелкнул кнопками, по-прежнему держа сотовый в другой руке. Даже не прижимая динамик к уху, он слышал, как тяжело в трубку дышит его собеседник.

В сущности, едва он осмыслил картинку на экране телевизора, все стало на свои места.

– Следствие предполагает…

Дальше он слушать не стал.

– Я вам сочувствую, – в трубку.

Ни капли он не сочувствовал Ипполиту Шарлахову, по правде говоря. И вообще, это жизнь. Одним больше, одним меньше. Примерно так.

– Я хочу, чтобы ты нашел того, кто это сделал.

Он усмехнулся.

– Насколько я понял, заказчик уже известен. Все в курсе ваших, э, разногласий с этим… товарищем.

– С этим, – дальше последовали слова, по крепости не уступающие хорошему рому, – я сам разберусь. Мне нужен исполнитель. Ты знаешь, кого он нанял?

Понятия он не имел об этом. И вообще, ему было абсолютно все равно. Много лет Ипполит Шарлахов занимался тем, что создавал проблемы другим, и теперь нашелся кто-то, кто сумел задеть его самого за живое. Недалекие люди обычно именуют это возмездием, не понимая, что возмездие, как правило, – это когда на одного мерзавца находится мерзавец еще больший. Впрочем, еще вопрос, считать ли то, о чем взахлеб вещали с экрана журналисты, возмездием. А Шарлахов меж тем продолжал:

– Если бы я сам мог найти исполнителя, то не стал бы к тебе обращаться. Но это…

Имя упало, как камень. Теперь Охотнику стало интересно по-настоящему. Он понял, зачем Ипполит Шарлахов ему позвонил.

На самом деле это был комплимент его способностям. Тем не менее он сказал:

– Это все детские сказки. Я слышал эту легенду.

– Это не легенда! Что ты мне рассказываешь… Как будто ты новости не видел! Будь ты на моем месте…

Еще этого не хватало. Он улыбнулся.

– Нет такого человека, это почти стопудово кличка, которую присваивает себе то один, то другой… специалист.

– Это он! Его манера, его почерк! Ты про охранников забыл? У моего сына была самая лучшая охрана! И все равно Ангел смог их обойти! Положил их, как кроликов! Как зайцев!

Судя по интонации, Шарлахов совершенно не владел собой. Инстинктивно Охотник слегка отодвинулся от трубки, словно брызги слюны от кричащего собеседника могли долететь до него.

– Он всегда устраивает свои дела так, чтобы не было ни одного свидетеля, – негромко промолвил Охотник. – И это еще не все. В Монако на каждом углу камеры наблюдения, но и там он сумел проскочить незамеченным и застрелить того олигарха, помните?

– Возле казино, – угрюмо подтвердил Шарлахов. – Да, помню.

– Всю полицию Лазурного Берега подняли на ноги, в газетах творилось что-то невообразимое, но стрелка так и не нашли. Просмотрели все камеры – абсолютно ничего, за что можно зацепиться.

– К чему ты клонишь?

– Вам должна быть известна моя репутация, раз вы позвонили именно мне. Ну так вот, я говорю вам откровенно: это будет очень долгое и муторное дело. И результат может быть нулевой, раз у нас ничего нет, кроме клички этого стрелка, который не оставляет ни следов, ни свидетелей.

– Мне известно, что ты можешь достать из-под земли любого, Охотник.

Скорее уж зарыть в нее, мысленно ответил человек, чьей профессией была охота за людьми.

– Но насчет того, что у нас ничего нет, ты заблуждаешься. Есть свидетель, точнее свидетельница.

– В самом деле? – изумился Охотник. – Это меняет дело. Что она сказала?

– Вот тут есть маленькая закавыка. – Он словно воочию увидел, как Шарлахов усмехнулся. – Мы совершенно точно знаем, что свидетельница была, но найти ее не можем. Она сбежала. Никита предлагает объявить большую награду за любые сведения об убийстве моего сына и таким образом ее выманить, но…